– Командир ты, – невозмутимо сказал монгол. Он аккуратно разложил на кровати кольчугу.
– Черт, черт, черт!
Комков метался по комнатке. Задев бедром край стола, он едва не опрокинул стоявший на нем светильник – красный огонек суматошно дернулся, играя тенями на стенах и потолке. Монгол надел на себя кольчугу, чем-то напоминающую серый свитер грубой вязки. Мелкие, из хорошего металла кольца тускло, маслянисто отблескивали, когда на них падал свет. Кольчуга была длинной, почти до колен. Спереди и сзади – вырезы, чтобы удобно было садиться в седло. Повозившись, Сархен затянул боковые тесемки, подгоняя броню под себя.
– Хватит, не бесись, – сказал он, взяв со стола шлем. – Красивая, отказать трудно. К тому же нам все равно по пути.
Андрей наконец взял себя в руки. Посидев немного на кровати, он решил последовать примеру монгола и полез в свой мешок за доспехом и шлемом. Его броня была несколько богаче на вид, чем у Сархена: на груди и спине в кольчужную сеть были искусно вплетены узкие металлические пластины. На шлеме была откидная полумаска, хорошо прикрывавшая верхнюю часть лица. Черт! Будь проклят этот набег, а заодно и его дурацкий характер, который не позволяет отказать женщине, особенно если она молода, красива и так выразительно хлопает длинными пушистыми ресницами. Черт!
Монгол помог ему облачиться в доспехи, подал перевязь с мечом.
– У нас есть шансы добраться с ними до Сальвейга? – спросил Андрей.
– Есть, конечно, – кивнул Сархен. – Но очень небольшие.
…Идти к Сальвейгу после короткого совещания решили по старой дороге, поворот на которую был в нескольких милях от постоялого двора. Двигаться по имперскому тракту было слишком опасно: для их маленького сбродного отряда, к тому же отягощенного двумя женщинами, даже небольшой разъезд степняков был почти верным смертным приговором.
– По тракту до самого Лысого Холма, где нас постреляли, открытое место, – говорил щербатый пограничник. – А по старой дороге – сначала теснина между холмами, потом сплошной лес, до самой Золотой реки. Если и будет стычка, проще довести дело до мечей.
Среди них только Сархен владел луком, да у щербатого пограничника был компактный кавалерийский арбалет. И только они смогли бы ответить на стрелы степняков. Андрей вспомнил рассказ щербатого воина о проигранном бое и невольно поежился. Даже в кольчуге ему не хотелось бы испытать на себе такой «дождик».
– А как через Золотую переправляться будем? – спросил Сархен, разглядывая карту. – Мост вроде не обозначен.
– Да, моста там нету, – согласился пограничник. – Вернее, был. Но давно, когда имперского тракта еще в помине не было. Тогда в Сальвейг только эта дорога и была. И мост.
– А сейчас, значит, нету моста? – Монгол с выражением бесконечного терпения посмотрел на воина.
– Сейчас нету. – Воин виновато пожал плечами, словно это он куда-то припрятал злополучный мост.
– Хорошо, а как все-таки переправляться будем? – спросил Сархен.
– А вброд будем, там брод есть. Золотая только по весне широко разливается, а сейчас перейдем, ничего. Намокнем, конечно, немножко.
– Ладно, – со вздохом решил монгол. – Пора двигаться. Доберемся до реки, а там видно будет.
…На востоке небо уже чуть порозовело. Скоро черная синева ночи начнет светлеть, а разбуженное солнце сгонит с небосвода весело перемигивающиеся звезды. Маленькая кавалькада из двенадцати всадников растянулась по дороге в колонну по двое: впереди Андрей с Сархеном, потом пара пограничников, решившихся ехать с ними, и, наконец, переодетые в мужское платье женщины в окружении своей охраны. Успевшие отдохнуть кони легко несли своих седоков, изредка высекая искры подковами копыт из камня имперского тракта.
Если бы не покосившийся полосатый столб с указателем, они точно пропустили бы в темноте поворот на старую дорогу. Хотя дорогой ее назвать можно было лишь условно: скорее это была утоптанная тропа, петляющая среди невысоких холмов, поросших колючим кустарником и низкорослыми деревьями. Скорость движения упала: в сгустившейся тьме по узкой и незнакомой дороге пускать коня рысью было рискованно. Андрей мерно покачивался в седле. Перед глазами маячила спина занявшего место впереди Сархена. Рядом с монголом теперь ехал щербатый «Ивашка Сусанин» из Пограничного корпуса. Запах прелой листвы и свежесть холодного ночного воздуха бередили что-то в душе. Комков вдохнул полной грудью. Пахло осенью. Что принесет им новый день?..
– Я решила сменить твоего наставника. Кора уже научила тебя всему, что могла.
Сложив руки на груди, Великая Мать задумчиво расхаживала перед Комковым. Острые каблуки ее туфель ритмично цокали. Подол длинного красного платья волочился следом, сметая несуществующие пылинки.
– Да, Госпожа. – Опустив голову, Андрей смотрел на свое хмурое отражение в зеркальном полу Мраморного зала.
– Мечом ты еще владеешь слабовато, но мастером клинка можно стать только в бою, когда ждет смерть. И ты им станешь. Если выживешь, конечно. Тебе надо научиться другому.
Илла вдруг остановилась рядом и положила прохладную ладонь ему на затылок. Как всегда при ее прикосновении, Андрей непроизвольно покрылся гусиной кожей. Мышцы брюшного пресса свело судорогой страха.
– Ты умеешь убивать, но тебе не хватает жестокости. Равнодушия к чужим страданиям. Способности обрекать на смерть людей невинных, если так надо.
– Я солдат и убийца, но не мясник, Госпожа. Не думаю, что мне надо учиться быть бездушной сволочью, – осмелился возразить Комков.
– Кто-нибудь здесь интересовался твоим мнением, мальчик? – снисходительно произнесла Илла.
От ладони Великой Матери в голову Андрея тягучим потоком потекла боль. Комков упрямо стиснул зубы. Он терпел несколько минут, потом все-таки застонал. У Андрея уже было темно в глазах, когда Мать прекратила пытку.
– Видимо, тебя придется учить и покорности, Элли явно пропустила этот момент дрессировки. – Илла ласково потрепала Комкова по голове. – Но сначала я познакомлю тебя с твоим новым наставником.
Андрей услышал шум быстрых шагов за спиной. Он скосил глаза на опустившегося рядом с ним на колени человека. Это был Сархен. Такой, каким он его впервые увидел на острове Темной Богини: с мертвым лицом «тени», в светлом мешковатом комбинезоне. Оставив Андрея, Илла приблизилась к монголу. Тот склонился к ее ногам и ткнулся губами в бордовый бархат туфли.
– Сархен Улун Дагир, Пес Тьмы, Убийца тысячи городов… Я припомнила все твои имена? – В голосе Великой Матери звучала странная грусть.
– Нет, Госпожа, – прохрипел монгол.
– И какое же я пропустила? – спросила она.
– Отступник, – помедлив, сказал Сархен. Казалось, ему стоило немалых усилий сделать это.
– Отступник… – повторила Великая Мать. – Посмотри на него, мальчик. Я нашла его на дикой, ничем не примечательной планете, где он воровал коней у соседей и пил прокисшее кобылье молоко. Я взяла его и сделала из него настоящего воина. Впрочем, я покажу тебе, мальчик.
