Доган воззрился на водолазное оборудование.
– Там так глубоко? – спросил он робко, представив, что придется с головой нырять в дерьме и отбросах.
– Дело не в глубине, а в запахе.
Серж, наблюдавший за сборами, мысленно возрадовался, что ему не досталась чаша сия. Хотя дела действительно, наверное, складывались серьезней некуда, если даже такой человек, как Трэт, решил сваливать из города, да еще и таким неординарным способом.
Закончив с облачением, Трэт повернулся к Сержу.
– Не передумал?
– Нет.
– Тогда удачной охоты.
Доган шагнул к другу.
– Вытащи Морана, – он протянул руку. – И помни, у нас еще остались обязательства перед Саймоном, так что умирать не стоит.
Серж пожал протянутую ладонь. К горлу подкатился тугой комок. Странно все-таки устроена жизнь. Прошло совсем немного времени с их первой встречи у Шермана, а казалось, что он всю жизнь знает Догана. Настолько органично он влился в их команду. Впрочем, как и Тамира.
– Ты там тоже не лезь на рожон.
– Закончили прощания? – спросил Трэт.
В костюме ныряльщика он походил на большую толстую лягушку, разве что ласт не хватало для полноты картины.
– Да, удачного плавания, – не смог сдержаться Серж.
– Шутник, – раздраженно бросил Трэт, явно не расположенный к зубоскальству. – Доган, помоги.
Они вдвоем сдвинули в сторону крышку люка. Воздух наполнило нестерпимое зловоние.
– Пошли.
Трэт первым спустился в коллекторы, Доган, еще раз махнув на прощание рукой Сержу, последовал за ним.
* * *
В сознание Морана привели простым, но эффективным средством. Ведром холодной воды.
Он открыл глаза и тут же их вновь закрыл. Яркий свет установленной напротив лампы безжалостно бил в лицо.
– Очнулся, богохульник, – не то вопросительно, не то утвердительно произнес чей-то голос рядом с ним. – Вот и славно.
– Лампу вырубите. – Моран попытался пошевелить руками, но оказалось, что они крепко закованы в наручники, которые, в свою очередь, были соединены короткой цепью с широким ремнем, надетым на талию.
– Потерпишь, – на этот раз голос принадлежал другому человеку.
– Значит, так Родина встречает своих героев, – процедил Моран. – Может, кто-нибудь объяснит мне, за какие грехи такое уважение? Или сейчас так принято приветствовать одиноких старателей?
– Говорливый малый. Это хорошо, – вновь раздался второй голос, а потом последовал тяжелый удар в лицо. – Только говорить будешь тогда, когда я скажу.
– Аккуратней, брат Севон, – попытался урезонить его первый. – Ты же не ведьму допрашиваешь. Обвинения еще не предъявлены.
– Какие, к черту, обвинения? – бросил Моран, чувствуя на разбитых губах привкус крови.
– Ты выбрал не тех друзей, приятель.
– Я тебе не приятель, ублюдок.
Новый жестокий удар окунул его в боль.
– Севон!!! – одернул своего товарища «добряк», как успел окрестить про себя первого Моран. – А ты, будь добр, выбирай выражения, – это уже был камень в его огород.
– Хорошо, – согласился Моран. – Только давайте закончим эту пустую болтовню. Что вам от меня нужно?
– Ценю деловой подход, – откликнулся «добряк». – Севон, предъяви ему амулет.
Цепкие пальцы вздернули подбородок Морана. Сквозь слепящий свет он различил перед глазами давний подарок Винсента.
– Узнаешь?
– Узнаю, и что с того?
– Где ты его взял?
– Это подарок.
– А где человек, подаривший тебе эту вещь?
– Понятия не имею, – не задумываясь, соврал Моран.
– Ты лжешь.
– Возможно, – нагло отозвался Моран, предчувствуя очередной удар.
Но на этот раз «добряк» успел первым.
– Севон, еще раз предупреждаю тебя. Держи себя в руках. Пока...
– Да, Владыка.
Ого, вот это номер! Неужели сам Владыка! Глава Храма почтил его своим присутствием. Какая честь! Моран действительно был поражен.
– Выключи лампу, Севон.
Слепящий свет погас. Остались только два тускло горящих плафона под потолком. Моран, поморгав, осмотрелся.
То, что он увидел, не внушало оптимизма. Маленькая комнатка без окон напоминала разделочную какой-нибудь мясницкой. По крайней мере, поблекший кафель, укрывавший стены и пол, вызывал подобные ассоциации. В дальнем углу виднелась ржавая мойка. К крану был присоединен длинный шланг, из которого тонкой струйкой сочилась вода. Металлический стул, на котором он сидел, был наглухо вмурован в пол.
В метре от него за небольшим, так же металлическим столом сидел мужчина, облаченный в обычный серый балахон без каких бы то ни было знаков высокого сана. Его морщинистое лицо выдавало почтенный возраст, но взгляд темных глаз оставался незамутненным и ясным.
По правую руку от него высилась фигура Севона. Широкоплечий детина под два метра ростом выглядел очень зловеще. Тем более в длинном кожаном фартуке, надетом поверх балахона. Для каких целей он напялил на себя эту сбрую, понималось очень отчетливо. Моран был достаточно наслышан о дознавателях Храма, в поте лица боровшихся с запрещенной черной магией. Опыта в заплечных делах им было не занимать.
– У нас есть два варианта развития событий, – заговорил Владыка. – Первый состоит в том, что ты нам рассказываешь, где находится тот маг, что дал тебе амулет, и мы отпускаем тебя на все четыре стороны. Естественно, только после того, как проверим твои слова.
Моран хмыкнул.
– А второй?
– Я позволю Севону поспрашивать тебя с пристрастием, – в голосе Владыки зазвучала грусть, словно применение силы по отношению к человеку и в самом деле было ему неприятно. – Это вынужденная мера, но в случае твоего отказа необходимая. У нас мало времени.
Моран смерил глазами Севона. Безрадостные перспективы.
– Подумать мне конечно не дадут?
– Разве что минут десять. Понимаешь... – Владыка вопросительно посмотрел на Морана.
– Моран, – подсказал тот, хотя не сомневался, что храмовник и без того знает его имя. Просто это была своего рода психологическая игра. Любой его ответ служил своеобразным шагом к положительному диалогу. Но ему плевать было на все эти уловки, и не таких пройдох видали. А вот то, что пока с ним разговаривают, экзекуция не начнется, его вполне устраивало. Сначала пряник, потом кнут. Так стоило подольше продлить время пряников.
– Понимаешь, Моран, – продолжил Владыка. – Мы в принципе обойдемся и без твоих показаний. Амулет сам по себе неплохой проводник, так как сила, вложенная в него, до сих пор связана с магом. Но на это потребуется определенное время. А его у нас, как я уже сказал, не так много.
