Тем не менее в первую очередь мы вынуждены позаботиться о себе самих. Жертвовать собой во имя блага иного вида, пусть даже дорогого нам, когда этот вид в конечном итоге обречен, представляется нам в высшей степени непродуктивным и нерациональным. Мы намерены вернуться на Сириус, чтобы там обеспечить эвакуацию как можно большего числа наших граждан – насколько то позволяет нам сделать наша флотилия кораблей-астероидов, строительством которых мы занимались последние десятилетия.
– Если мы объединим усилия, – выкрикнул с места какой-то генерал морской пехоты, – то сможем победить этих исчадий ада. Останьтесь! Сражайтесь вместе с нами!
И вновь возникла долгая пауза. Ли подумал, что, по всей видимости, Дурадх'а совещается со своими коллегами на борту ‹Т'крах Эллесед Эв'р›.
– Номмо – мирная биологическая форма, – произнес наконец инопланетянин. – Сражаться мы не будем, однако оставим вам в помощь небольшую группу наших собратьев. Эти добровольцы будут помогать вашим инженерам в разработке новых технологий. В частности, они окажут содействие в создании безынерционных двигателей, а также в крупномасштабном нанопроизводстве и воссоздании среды обитания. Думаю, что эти наши умения будут для вас полезны как в деле обороны вашей планеты, так и ее восстановления.
Одновременно эти волонтеры будут заниматься строительством собственного космического корабля в вашем Поясе астероидов с тем, чтобы позднее также присоединиться к нам. Мы поделимся с вами секретами строительства наших кораблей. Вы можете остаться и защищать свою планету от ксулов, однако ваши потомки, следующее ваше поколение, возможно, предпочтут иную стратегию выживания. Мы обязаны оставить им шанс найти для себя среди просторов космоса новый дом, даже если вы сами предпочитаете остаться здесь и умереть.
– Какая трогательная забота с вашей стороны, – произнес Вандеркаамп. – Я даже не знаю, как вас отблагодарить…
– Вам нет необходимости благодарить нас, – ответил Дурадх'а, – ибо благодарность – это социальная условность, чисто лингвистический жест, чей смысл понятен вашему виду, но отнюдь не нам. Мы придерживаемся мнения, что каждый биологический вид имеет право на выживание и поиски собственной судьбы. Именно по этой причине мы оказали вам помощь восемь тысяч лет назад, именно по этой причине мы оказываем вам ее сейчас.
Тем не менее вы должны признать очевидный факт. Если в природе Номмо – помогать другим видам, оказывать им всяческую поддержку, то в природе ксулов – их уничтожать. Они мастера это делать и никогда не отступаются от поставленной цели. Вполне возможно, что план, который вы только что обсуждали в этом зале, будет работать на протяжении жизни еще одного вашего поколения, максимум двух… но затем они вернутся снова.
А когда вернутся, то взорвут ваше Солнце, превратят его в сверхновую и испепелят поверхность вашей планеты так, что на ней не останется ничего живого. После чего прочешут все звездные миры в радиусе сотни световых лет и, если обнаружат ваши колонии и даже отдельные корабли, путешествующие между звездами, уничтожат также и их.
Независимо от того, готовы вы это признать или нет, ваша Земля уже мертва. И если вы отказываетесь бежать от нее как можно дальше, чтобы затеряться среди бескрайних просторов космоса, то вы тоже мертвы.
Голографическая картинка погасла. Двести пятьдесят человек, собравшихся в зале, остались сидеть в гробовой тишине.
* * *
Межзвездный транспорт ‹Шозен›, следующий курсом с орбиты Юпитера, 18:14 по Гринвичу
На то, чтобы проснуться, рядовому Наль ил-Эн Шра-даху потребовалось немалое время. Однако стоило ему открыть глаза, как он тотчас усомнился, следовало ли вообще возвращаться к жизни.
Он всплыл из кибернетической спячки посреди влажной, давящей темноты, продрогший и сбитый с толку. Первое, на что он обратил внимание, было странное чувство, будто его кто-то душит или же он захлебывается водой. Наль закашлялся и попытался сделать вдох. Неудачно. Он повторил попытку. Наконец слизь, которая забивала носовые проходы и горло, растворилась и впиталась в выстилающие их оболочки, и он наконец получил возможность набрать полные легкие воздуха.
Полная тьма была побеждена – хотя и не сразу. Постепенно Наль различил вокруг себя белые стены. Он лежал на спине в огромной капсуле, вмещающей почти целиком его распластанное тело, на узкой полоске какого-то мягкого материала, а его кожу все еще покрывал слой похожего на желатин вещества.
Дыхание по-прежнему давалось с трудом. И он был вынужден сражаться сразу с двумя врагами – паникой и клаустрофобией. Он не сразу вспомнил, где находится, как не сразу смирился с мыслью, что это не Ки-кала-кала, холодный нижний мир его народа. Поначалу он смог ухватиться лишь за обрывочные мысли. Пришлось хорошенько поднапрячь память, чтобы вспомнить что-то более конкретное, нежели накатывающиеся волны постоянно меняющихся эмоций.
Ему сказали, что никаких сновидений не будет. Но они ошиблись, и некоторые из сновидений, преследовавшие его последнее время, были далеко не из разряда приятных.
Мысли несли в себе даже не сами сны, а их осадок. Ему виделись образы красных и оранжевых джунглей, хижины, э-дуру в тени деревьев, что была его родным домом.
Где он?
Он морпех – вот и все, что он помнил.
Плотно зажмурившись и сжав кулаки, он попытался удержать эту крупицу памяти. Он – морпех.
– Ревивификация до пятого уровня, – произнес у него над головой чей-то голос. – Дыхательные пути и легкие чисты от слизи. Кровообращение и дыхание полностью автономны. Переходим на шестой уровень.
Наль не был уверен, что знает, что такое ‹шестой уровень› и что он для него означает, однако сумел побороть страх и просто стал ждать, чем все закончится. Он морпех – морпех! – а морпехи не привыкли поддаваться страху.
В чем-в чем, а в этом он был уверен.
На несколько мгновений в его сознании возникла картина, причем поразительно четкая и словно живая. Он увидел себя стоящим у ворот комплекса Гильгамеш, военной базы морской пехоты США на Эндуру, планете, которую Ун-ки называли Иштар. Его друзья Ведда и Кел стояли с ним рядом, вместе с другими думу-гир. А еще там был старший сержант, который принимал у них присягу. Он кричал на них, требуя, чтобы они выстроились в одну шеренгу и встали по стойке ‹смирно›.
Одну картину тотчас сменила другая. Теперь это была ночь, над головой мерцала россыпь звезд и бледный свет от Иги-дир – Лика Бога, – повисшего в западной части неба над самым горизонтом, подсвечивая сзади кряжистые вершины хребта Ахтун. Где-то рядом, испуская бледно-зеленое свечение, проплыл, словно легкое дуновение, тонкий воздушный червь. Деревенский певец оплакивал смерть Гир Улет-и-Каффа, погибшего в стычке с богами-воинами Аханну в джунглях чуть ниже Кур-Дев.
Гир был его другом и возлюбленным. Его гибель не в последнюю очередь стала причиной того, что Наль проделал долгий путь вниз с гор до базы ‹Гильгамеш›, где он сказал морпехам ун-ки, что тоже хочет стать нир-гал-ме-а.
