– Может, у них вообще нет никаких городов, – предположил Гарроуэй. – Или же, кто знает, они просто приспосабливают целиком всю планету под свои нужды. Перекраивают весь ландшафт. Эх, хотел бы я на это взглянуть! Но самое большое отставание между ними и нами в том, что они умеют вытворять с каэф.
– Не понял. С чем?
– Каэф? Ка-Эф. Квантовой физикой. Ребята из разведки говорят, что ксулы в буквальном смысле умеют менять законы физики.
– Ни фига себе! Например?
– Например, то, как они обстреливали Землю астероидами, – ответила Кроум. – Номмо знают, как уменьшать инерцию конкретной массы вещества, верно я говорю?
Маверик кивнул.
– Отлично. Ксулы делают то же самое… с той разницей, что они умеют сообщать телу любую инерцию по своему усмотрению. Например, могут задать совершенно новый вектор движения в две тысячи километров в секунду.
– И как они это делают, черт возьми?
– Эх, если бы знать, сэр! – покачал головой Гарроуэй. – Тогда бы не слишком заморачивались из-за этих ублюдков. Но главная фишка в том, что эти твари умеют манипулировать виртуальными частицами квантового моря.
По крайней мере так было принято думать. На протяжении уже трех столетий, с начала развития современной физики в середине двадцатого века, ученые признавали тот факт, что вакуум на самом деле отнюдь не пуст, а представляет собой принципиально иной, фундаментальный уровень бытия. Оказалось, что так называемое пустое пространство в буквальном смысле кишит элементарными частицами, которые словно по мановению волшебной палочки то и дело возникают ниоткуда, причем всегда парами – частица и античастица, – и тотчас же снова исчезают, аннигилируя одна другую. Поскольку это не приводит к общему увеличению энергии, закон ее сохранения остается в силе. И действительно, нечто не получается из ничего. По крайней мере в реальности. Тем не менее в двадцатом веке было доказано существование так называемых виртуальных частиц – что, казалось бы, противоречило здравому смыслу. Две металлические пластинки, расположенные параллельно друг другу, причем очень и очень близко, демонстрировали наличие слабой силы притяжения. Это был так называемый эффект Казимира, возникающий в результате небольшого избытка энергии, которая появляется с внешней их стороны, по сравнению с той, что имела место между ними.
Живший в двадцатом веке физик Ричард Фейнман рассчитал, что виртуальная энергия, содержащаяся всего в одном кубическом сантиметре жесткого вакуума, если ее высвободить, способна довести воды Мирового океана до точки кипения. Вакуумные электростанции использовали эффект Казимира для выработки энергии – разумеется, лишь малой толики той, что в принципе имелась, однако даже этих ‹крох› хватило, чтобы разгонять космические корабли до скоростей, близких к скорости света, что, в свою очередь, сделало возможным долгие межзвездные странствия.
Однако квантовая физика предполагала гораздо большие перспективы, чем просто получение из жесткого вакуума невообразимо огромной энергии. Среда, в которой рождались виртуальные частицы, их первичное состояние, известная под поэтическим названием квантовое море, порождала также частицы реальные. Так, например, электрон можно представить себе как последовательность пар частиц, молниеносно возникающих друг за другом – своего рода постоянная волна, которая дает жизнь и материальность электрону.
Уже давно никто не спорит о том, что материя и энергия – отнюдь не те материальные сущности, какими они представали в классической ньютоновой физике. Материя, как оказалось, столь же призрачна, как и мечта. Атом – по больше части пустота. Даже частицы его составляющие – электроны, протоны, нейтроны – скорее представляют собой бесплотную информацию, нежели твердые шарики, ‹кирпичики› вещества, как считали непосвященные. Квантовые частицы могут вести себя как частицы, но стоит взглянуть на них под другим углом, и они начинают вести себя как волны. Более того, то, как вы их измеряете, или даже то, как вы о них думаете, влияет на то, какую форму они принимают.
Материя – на глубочайшем уровне бытия – не более чем идея и столь же бесплотна, как мысль.
– Они говорят, – добавила Кроум к тому, что уже сказал Гарроуэй, – что если вещество на самом деле всего лишь постоянные волны в квантовом море, если это информация, то нельзя исключать возможность того, что в него можно запустить руку и поменять информацию. Часть информации и будет тем самым, что составляет блок данных, который мы называем инерцией… то есть массой элементарной частицы, вектором ее движения. Она же будет определять и то, сколько кинетической энергии несет в себе эта частица.
– Я слышал, то же самое делают демпферы на судах Номмо, – произнес Маверик и улыбнулся. – Не будь этой маленькой хитрости, меня всякий раз, когда я завожу двигатель моего ‹Дракона›, размазывало бы в тонкий слой красного желе.
– Это точно, – согласился Гарроуэй. – Квантовое море также позволяет объяснить такую вещь, как отсутствие местоположения в пространстве, так как любой точке нашей вселенной соответствует вселенная базового состояния. Как следствие, отпадает необходимость в таких понятиях, как пространство и время. Что, в свою очередь, помогает понять, каким образом Древние могли создать банк коммуникационных экранов на Марсе. С реальными временными соединениями и с точно такими же экранами в других звездных системах. Объектам, не имеющим местоположения в пространстве, это местоположение не нужно, из чего следует, что к ним вообще не применимо понятие скорости, превышающей, скажем, скорость света.
– Возможно, этот принцип и положен в основу двигателей их космических кораблей, – заметила Кроум. – Достаточно добраться до квантового уровня бытия, переписать информацию, которую несут в себе волны некой массы – скажем, космического корабля, – и в этой вселенной такая масса моментально исчезает в одном месте, зато тотчас появляется в другом, отделенном от первоначального расстоянием в десятки световых лет.
– Похоже, что так. Только с помощью чего они достигают этого? – задумался Маверик.
Гарроуэй пожал плечами.
– Как я уже сказал, сэр, будь нам это известно, эти ублюдки не застали бы нас со спущенными штанами.
– Наш ИскИн успел побывать внутри их корабля, прежде чем мы разнесли эту лохань к чертовой матери, – добавила Кроум. – Возможно, он смог извлечь кое-какие технические данные, например, как им удаются такие фокусы.
– Было бы здорово, – ответил Маверик и вновь задумался. – Интересно.
– Что интересно, сэр?
– Скажите, ребята, как я понимаю, вы проходили стандартный курс вейджи-до?
– Конечно. В учебном лагере, – ответил Гарроуэй.
Вейджи-до – или Путь Обнаружения – вид боевого искусства, которому обучали морпехов. Физический бой не имел с ним ничего общего. Вей Джи – так называлась одна из гексаграмм в древнем китайском искусстве предсказаний, в книге под названием ‹И Цзин›. Согласно этой системе то, каким образом упадут брошенные монеты или палочки, символизировало собой завершенность или пустоту. Однако именно пустота, хаос являются тем, из чего затем рождается упорядоченность. Даже полный хаос, согласно этой системе мышления, правильнее было бы назвать возможностью. Или потенциалом.
