Как пример того, что стандарты явно далеки от прежних, я указала на плющ, вьющийся на соседней могиле (не Уотерхаусов) и добравшийся до нас. Если ничего не предпринять, скоро он обовьет урну и опрокинет ее. Китти хотела было его оборвать, но я ее остановила, сказав, что это обязанность администрации кладбища следить, чтобы плющ не заползал на нашу собственность. Я настояла на том, чтобы она оставила этот плющ как свидетельство — пусть смотритель сам исправит ситуацию.
К моему удивлению, она тут же отправилась на поиски смотрителя, оставив Гертруду Уотерхаус и меня наедине — разговор у нас не клеился, и мы с трудом дождались возвращения Китти, которая отсутствовала довольно долго. Наверное, обошла все кладбище.
Нужно отдать должное Гертруде Уотерхаус — она довольно приятная женщина. Ей только не хватает характера. Ей бы взять немного у моей невестки, у которой этого добра хоть отбавляй.
Саймон Филд
Мне нравится на дереве. Видно все кладбище аж до города. Сидишь себе тихо-мирно, и никто тебя не видит. Прилетает здоровенная черная ворона и садится на ветку рядом со мной. Я в нее ничего не бросаю и не кричу на нее. Пусть себе сидит.
Но долго я там не остаюсь. Девочки уходят, и я через пару минут слезаю вниз и пускаюсь за ними. Я бегу по главной дорожке, но тут вижу мистера Джексона, идущего навстречу, и мне приходится нырять за надгробие.
Он разговаривает с одним из садовников.
— Кто эта женщина с девочками? — спрашивает он. — Та, что в светло-зеленом платье?
— Это миссис Коулман, хозяин. Китти Коулман. Знаете эту могилу, что за бедняцкими, — с большой урной? Это ихняя.
— Да, конечно. Урна и ангел, слишком близко друг к другу.
— Точно. Она такая красотка.
— Следи за языком, парень.
Садовник усмехнулся.
— Конечно, хозяин. Конечно, буду следить.
Когда они проходят, я продолжаю путь к ихним могилам. Мне приходится прятаться от садовников, работающих на лугу. Тут все аккуратненько, травка подстрижена, сорняки выдраны, дорожки разграблены. На некоторые участки кладбища садовники почти и не заглядывают, но на лугу всегда что-нибудь делается. Мистер Джексон говорит, что луг должен выглядеть хорошо, иначе посетители не будут покупать участки и не будет денег, чтобы нам платить. Наш па говорит, это чушь — люди каждый день умирают, и их надо где-то хоронить, а потому они будут платить, подстрижена трава или нет. Он говорит: нужно, чтобы могила была хорошо выкопана, а все остальное не имеет значения.
Я прячусь за могилой с ангелом. Это могила Лайви. На ней еще нет ни черепа, ни скрещенных костей, хотя у меня руки чешутся, когда я вижу, что еще не успел здесь поработать. Но я сдержал слово.
Леди стоят возле могил и разговаривают, а Лайви с Мод сидят в траве и плетут венки из маргариток. Время от времени я выглядываю, но они меня не видят. Только Айви Мей замечает. Она смотрит прямо на меня своими большущими зеленовато-карими глазами, как кошка, которая, увидев вас, замирает и ждет, что вы сделаете — то ли пнете ее, то ли погладите. Она ничего не говорит, а я прикладываю палец к губам — шшшш. Я ее должник — если бы не она, наш па потерял бы работу.
Потом я слышу, как леди в зеленом платье говорит:
— Пойду поищу смотрителя, мистера Джексона. Может быть, он поручит кому-нибудь приглядывать здесь за порядком.
— Это не поможет, — говорит старая дама. — Просто отношение изменилось. Отношение нового века, который не уважает мертвых.
— Тем не менее он может хотя бы прислать кого-нибудь, чтобы убрали этот плющ, раз мне вы не разрешаете, — говорит леди в зеленом. Она брыкается в своих юбках. Мне нравится, как она это делает. Словно пытается разорвать их на себе. — Пойду поищу его. Я скоро. — Она уходит по дорожке, а я следую за ней, перебегая от могилы к могиле.
Хотел бы я ей сказать, где теперь мистер Джексон, но я и сам этого не знаю. Сегодня копают три могилы, и будут четыре погребения. Около араукарии возводят колонну, а еще несколько новых могил просело, и на них нужно накидать земли. Мистер Джексон может быть в любом из этих мест — присматривать, как там идут дела. А то он еще может свою кофу пить у себя в конторке или могилу кому продавать. Она этого, конечно, не знает.
На главной дорожке она чуть не попадает под упряжку с лошадьми, которые тащат гранитную плиту. Она отпрыгивает в сторону, но не вопит, как большинство леди. Просто стоит там вся побледневшая, а мне приходится прятаться за тисом, пока она достает платок и прикладывает его ко лбу и шее.
Около Египетской аллеи ей навстречу попадается еще бригада землекопов с лопатами на плечах. Они такие хулиганистые ребята — мы с нашим па держимся от них подальше. Но когда она их останавливает и говорит что-то, оба они смотрят в землю, словно заколдованные. Один показывает куда-то вдоль дорожки и направо, и она благодарит их и идет, куда они показали. Когда она отходит, они смотрят друг на друга, и один что-то говорит, но мне не разобрать, что именно, а потом оба смеются.
Они не видят, что я иду за ней. Я сигаю с могилы на могилу, прячась за надгробиями. Гранитные плиты под моими ногами теплые от лучей солнца. Время от времени я просто останавливаюсь на них ненадолго, чтобы ощутить это тепло, а затем бегу ее догонять. Со спины она похожа на песочные часы. У нас тут на могилах есть песочные часы с крыльями. Время уходит — вот что они означают, говорит наш па. Ты думаешь, что у тебя его много, ан нет.
У статуи лошади она сворачивает с дорожки в сторону раскольников, и тут я вспоминаю, что они там подрезают ветки на конском каштане. Мы поворачиваем за угол и видим мистера Джексона с четырьмя садовниками — двое на земле, а двое вскарабкались на большой каштан. Один из них оседлал ветку и ползет по ней, крепко обхватив ее ногами. Садовник на земле шутит: представьте, мол, что эта ветка — женщина, и все смеются, кроме мистера Джексона и леди, правда, они еще не знают, что она там. Хотя она тоже улыбается.
Они обвязали ветку веревками, и двое садовников, что на дереве, начинают водить по ней взад-вперед двуручной пилой. Они останавливаются, чтобы вытереть пот с лица или вытащить пилу, когда ее заклинивает.
Кто-то из них замечает леди в зеленом платье. Они толкают друг друга в бока, но мистеру Джексону никто ничего не говорит. Когда она наблюдает за людьми на дереве, вид у нее гораздо счастливее, чем когда она была с теми леди. Глаза у нее темные, словно бы подведены углем, а прядки волос немного выбиваются из-под шпилек.
Внезапно раздается треск, и ветка в том месте, где ее пилили, ломается. Леди вскрикивает, и мистер Джексон поворачивается и видит ее. Садовники спускают ветку на веревках и, когда она оказывается на земле, принимаются пилить ее на части.
Мистер Джексон подходит к леди. Лицо у него красное, словно это он пилил ветку все это время, а не указывал другим, что и как нужно делать.
— Извините, миссис Коулман, я вас не заметил. Давно вы здесь стоите?
