Тут Каролине пришла в голову замечательная идея относительно нашей одежды на марше. Она должна быть очень эффектной, и этим костюмом я собираюсь отметить свое освобождение как из Холлоуэя, так и из бездны отчаяния.
Но среди всех этих дел я все же заметила, что стоит мне войти в комнату, как Мод выходит оттуда, а ест она чаще у Уотерхаусов, чем дома.
Ричард просто пожал плечами, когда я сказала ему об этом.
— А чего ты хочешь? — спросил он. Говорить с ним теперь — после моего выхода из Холлоуэя — трудно, он тоже меня избегает. Что ж, хорошо, что шкура у меня задубела!
Я даже не удивилась, когда увидела, что он сделал с моей дневной гостиной. Мужья других суфражисток позволяли себе вещи и похуже. Чтобы пресечь такое поведение, мне пришлось прибегнуть к шантажу — я этим не горжусь, но другого выхода у меня не было. Мой план сработал — ему может не нравиться то, что я делаю, но матушку свою он боится еще больше.
В субботу утром я увидела, как Мод подметает в гостиной, и тут мне в голову пришла одна мысль.
— Поехали со мной в город, — предложила я. — Нас подвезут на машине. Смотри. — Я показала в окно на автомобиль Дженкинсов, стоявший перед нашим домом. Миссис Дженкинс, богатый член СПСЖ с Хай-Гейта, любезно предоставила его для нужд СПСЖ в городе. Муж ее не в курсе — мы пользуемся автомобилем, только когда он на работе или в отъезде, и нам приходится задабривать Фреда, шофера, чтобы тот помалкивал. Но эти затраты вполне окупаются.
Мод, раскрыв рот, разглядывала автомобиль, сверкавший на солнце. Я видела, она хочет поехать, но чувствует, что не должна этого делать.
— Поехали, — сказала я. — День такой хороший — мы можем ехать со спущенным верхом.
— А куда ты едешь?
— В «Клементс-инн»,
[29]
— ответила я, но, зная, что ей не нравится СПСЖ, тут же добавила: — Это совсем ненадолго. А оттуда — на Бонд-стрит. Потом можем попить газировки у «Фортнум и Мейсонс»
[30]
и поесть мороженого — мы сто лет там не были.
Не знаю, зачем я так старалась. Я никогда не была заботливой матерью, но теперь чувствую, что борюсь за что-то ради Мод и хочу вовлечь в это и ее, даже если для этого нужно подкупать ее мороженым.
— Хорошо, — сказала она наконец.
Мод и Дженни помогли мне вынести кипу транспарантов, которые я вышивала (вернее, я их начала, но скоро мне стало ясно, что у меня на них не хватает времени, а потому я доплатила миссис Бейкер и Дженни, чтобы они мне помогли). Мне все еще далеко до того количества, которое я обещала сделать. Я собираюсь привлечь Мод, хотя шьет она хуже меня.
Ехать по Лондону было упоительно. Я делаю это уже не в первый раз, но по-прежнему прихожу в восторг. Фред надевает защитные очки, садясь за руль, но я отказываюсь — мне кажется, в них я ничего не увижу. Мы привязали наши шляпки шарфами — у меня трехцветный: пурпурный, зеленый и белый, обозначающий «Голоса женщинам» (я предложила такой же Мод, но она отказалась). Ветер пытался их сорвать, а пыль с улицы оседала у нас в волосах. Ощущение захватывающее. Скорость сумасшедшая — мы проносились мимо телег молочников, омнибусов, мужчин на велосипедах, мчались на равных с моторизованными кебами и частными автомобилями. Пабы, прачечные, чайные — все это сливалось в одно и оставалось позади.
Даже Мод наслаждалась, хоть и помалкивала, правда, когда грохочет двигатель, особо не поговоришь. Впервые за несколько месяцев она, казалось, расслабилась, уютно устроившись на заднем сиденье между мной и кипой транспарантов. Когда мы проезжали по улице, высаженной платанами, которые своими кронами касались друг друга с разных сторон, она откинула голову и посмотрела на небо.
Она помогла мне выгрузить транспаранты в «Клементс-инн» (Фред никогда и пальцем не пошевелит, чтобы помочь: он не одобряет суфражисток), но в офисе не осталась — предпочла ждать меня на улице с Фредом. Я старалась закруглиться поскорее, но там было столько товарищей, с которыми хотелось поздороваться, столько вопросов, ждавших ответа, столько проблем для обсуждения, что, когда я вернулась в автомобиль, и Фред, и Мод — оба сидели надутые.
— Прошу прощения, — весело сказала я. — Забудем об этом. Поехали. «Коллингвудс»
[31]
на Бонд-стрит, пожалуйста, Фред. — Эта остановка не имела прямого отношения к СПСЖ, но, несомненно, была связана с суфражистками.
Мод посмотрела на меня удивленными глазами.
— Папочка купил тебе что-то новое? — Ричард обычно именно там покупал мне драгоценности.
Я рассмеялась.
— В некотором роде. Увидишь.
Но когда она увидела ожерелье в коробочке на черном бархате, торжественно врученное мне продавцом, то отреагировала совсем не так, как я ожидала. Она ничего не сказала.
Ожерелье было украшено изумрудами, аметистами, жемчугом, которые образовывали пурпурно-белые цветы с зелеными листьями. Все эти камни были извлечены из моих прежних ожерелий: жемчуг я получила в подарок на конфирмацию, аметист достался в наследство от матери, а изумруды — из ожерелья, подаренного мне на свадьбу миссис Коулман.
— Прекрасная работа, — сказала я ювелиру. — Очень элегантно.
Мод продолжала во все глаза смотреть на ожерелье.
— Тебе разве не нравится? — спросила я. — Это те самые цвета. Цвета СПСЖ. У многих женщин похожие украшения.
— Я думала… — Мод замолчала.
— Что ты думала?
— Я… я думала, что унаследую ожерелья, из которых теперь сделано это.
— И всего-то и дел? Ну что ж — теперь ты унаследуешь вместо них это.
— Папочка будет в ярости, — тихо сказала Мод. — И бабушка. Это были ее изумруды.
— Она подарила мне ожерелье, и я вольна делать с ним что захочу, — она не может мне диктовать.
Мод промолчала; это молчание было хуже, чем ее надутые губы чуть раньше.
— Ну что — поехали есть мороженое к «Фортнуму и Мейсонсу»? — спросила я.
— Нет, мамочка, спасибо. Теперь я хотела бы вернуться домой. Пожалуйста, — тихо сказала Мод.
Я думала, ожерелье ей понравится. Кажется, я ничем не могу ей угодить.
Ричард Коулман
Я сразу же их заметил. Китти прихорашивалась перед зеркалом в прихожей — мы собирались на прием к моей матери. Дженни стояла рядом с ней — держала ее пелерину. Мод наблюдала с лестничной площадки. Платье на Китти было с глубоким вырезом, и, приглядевшись, я узнал изумруды у нее на шее. Моя мать много раз надевала их, отправляясь с отцом на приемы и торжества, а однажды — на встречу с королевой. Теперь, в этом новом ожерелье, рядом с другими камнями, они выглядели омерзительно.
