– Юра, что случилось-то? Я серьезно спрашиваю!
– Говорю же – настроения нет.
– Не может у роботов быть плохого настроения!
– Да не робот я, чего ты пристал! Человек я! Все во мне теперь человеческое. Пообщался с вами, сделали себе подобным! Спасибо!
– Это так плохо? – удивился я. – Может, нужно было тебя перезаписать заново? Ходил бы сейчас как мумия…
– Может, и нужно было! – огрызнулся Смирнов. – Легче было бы, наверное.
– О чем ты?
– Лучше быть недороботом, чем недочеловеком! Роботы не понимают, что такое неуверенность, страх, сомнения, душевная боль, любовь…
– Ты поссорился с Рейч? – догадался я.
Смирнов поморщился, слегка мотнул головой, потом все же ответил:
– Да. Можно сказать и так.
– Рейч действительно немного странная последнее время, – заметил я. – Не беспокойся, помиритесь. Все наладится!
– Мне бы твою уверенность! – Агент поднялся. – Ладно, пойду. Попробую с ней поговорить!
– Давай! Удачи!
Смирнов вышел из помещения, а я, качая головой, сел за стол. Пролистав список на крохотной матрице, встроенной в столешницу, я остановился на супе и нажатием пальца подтвердил свой выбор. Вскоре из стены рядом со мной выдвинулся поднос с готовым блюдом. Запах грибного супа разнесся по столовой.
Я пододвинул тарелку и взял в руку ложку. Ничего не могу с собой поделать, с детства люблю классический русский грибной суп. Не протертый в кашу суп-пюре из шампиньонов, который так любят в Европе, а наваристый, с боровиками и подосиновиками, как готовят в наших краях.
Работая ложкой, я не переставал думать о Смирнове и Рейчел. Последнее время мне и правда казалось, что с девушкой что-то не так. Она стала нелюдимой, много времени проводила одна в своей каюте, закрывшись и выключив свет.
Неужели на нее так сильно повлияла смерть брата? Но ведь с течением времени горе должно было постепенно отпускать Рейч. Почему же депрессия лишь усиливается? Может, она не любит Смирнова, а он докучает ей своим вниманием? Может, она и в самом деле использовала агента только для того, чтобы выбраться из колонии?
Нет, не верю. Если Рейч такая, и если ее брат Ричард был прав, то я в очередной раз потеряю опору под ногами. Кого мне тогда спасать от Изначальных, ради кого затеяна вся эта чертова экспедиция, если все люди пекутся лишь о себе? Даже если я сам просто алчущий славы эгоист, то все равно слишком жестоко отнимать у меня надежду на то, что в мире есть чистые и открытые существа.
Так или иначе, я не могу сделать ничего больше, кроме как наблюдать за развитием событий и помогать Рейч и Юре советами. Хотя даже и советы мои не всегда придутся кстати.
– Ну, е-мое! Сергей Владимирович, что ж вы в одиночестве-то пищу поглощаете?
В столовую вошел Мясоедов.
– Привет, Илья! – поздоровался я с марсианином. – Я еще не все съел, садись, присоединяйся!
– Спасибо, – кивнул Мясоедов. – Немедленно присоединяюсь.
Он плюхнулся на стул напротив меня и застучал пальцами по электронному меню, выбирая блюда.
– Как сегодня настроение? Чем занимаешься? – спросил я.
– Пересматривал финальную часть чемпионата системы по хоккею. – Мясоедов откинулся на спинку стула в ожидании заказа. – Все-таки наши молодцы в этом сезоне! Европейцы с рыночниками, как всегда, сильны, но мы им задали по самое «не балуйся»!
– А кто в финале встречался? – спросил я.
За хоккеем я никогда особенно не следил, тем более сейчас. Если в ЗЕФ на самом деле идет война, то какой уж тут «бой ледовой дружины»!
– Не знаешь? – удивился Мясоедов. – Шведы против Республики Марс!
– Понятно.
В спортивных турнирах участвовали команды, представлявшие лишь отдельные части федераций, огромных по территории и населению. Было бы глупо устраивать чемпионат системы, где участвуют только пять команд – внеземельщики, ЗЕФ, Восточный Альянс, рыночники и Свободная Африка.
Илья между тем приступил к трапезе. Как выяснилось, он заказал себе салат и пельмени. Простая и суровая еда.
– Самым напряженным, конечно, в финале получился третий период, – уплетая за обе щеки, рассказывал Илья. – На десятой минуте – проброс, потом смена составов, в нашей сборной вышла пятерка Усачева. И сразу после вбрасывания – бросок, шайба в воротах. Корепанов – голкипер ЗЕФ – так и остался сидеть на заднице! Потом вбрасывание в центральной зоне, одна атака ЗЕФ захлебывается, потом вторая. Затем нашего задерживают клюшкой, у европейцев удаление. Почти тут же Усачев бросает – и еще один гол! Представляешь?
Я коротко кивнул.
– Наверное, здорово! Я вот, правда, в детстве баскетболом больше увлекался.
– С твоим-то ростом? – хохотнул Мясоедов. – До кольца-то хоть допрыгиваешь?
– Допрыгивал! – фыркнул я. – Сейчас уже, правда, не знаю…
Мелькнула мысль, что с применением способностей допрыгну непременно, но вот без них – сложно сказать.
– Чемпионат Земли по баскетболу в этом году тоже, кстати, довольно бодро проходил. Победила Россия!
– Это хорошо, – улыбнулся я. – Я как раз оттуда родом.
– Ты вообще как пришибленный какой-то! – посетовал Мясоедов. – Никаких новостей не знаешь! Словно в бочке сидел все это время. Как этот… как там его? Диоген, что ли?
– Последнее, что я слышал, – ЗЕФ распадается на части, Американский Союз ввел свои войска…
– Да, – вздохнул Илья. – Есть такое дело. Вам там сейчас несладко. Но будем надеяться, все утрясется. Теперь, по крайней мере, про овров больше никто врать не отважится. Истина иногда стоит того, чтобы ради нее гибли.
– Такое зыбкое все. – Я отодвинул от себя пустую тарелку. – Кажется, космос осваиваем, Земля разделена всего на четыре государства, это совсем не то, что когда-то. Так ведь нет – все равно война за войной, конфликты, конфронтации.
– Это в человеческой природе, – усмехнулся Мясоедов. – Соперничество, выявление, кто кого сильнее. Я вот предпочитаю спорт, а не все эти военные игры. И так по работе приходится в этой грязи купаться.
– Пожалуй, спорт и впрямь лучше, – кивнул я. – Пойду, что ли, к себе…
– Выползай вечером в кают-компанию! – подмигнул Илья. – Смирнов со своей девушкой скучные до невозможности. Мы хоть пивка попьем, посмотрим какой-нибудь фильмец.
– Откуда тут взяться пиву? – удивился я.
– Уже месяц летим, а ты не знаешь, что у меня весь багаж пивом забит? Это было одним из моих главных условий! Пиво и фильмотека. Что тут три месяца делать, кроме как пиво хлебать да в матрицу пялиться? Мемуары, что ли, писать?
Мясоедов рассмеялся, а я, слегка пристыженный, покинул столовую.
