Кстати, для особенно тупых поясню, что, говоря о трех градусах ниже нуля, я имел в виду, разумеется, температурную шкалу Цельсия, а не какую-либо иную концептуальную систему счисления температур.
Меня удивило богатство местной атмосферы кислородом. В той газовой среде, что я вдыхал, его было процентов пять, никак не меньше! Чувствовалась большая работа хозяина планеты по улучшению газового баланса. Сколько же миллионов тонн льда он расплавил для обеспечения подобного соотношения?
Я пощелкал пальцами, активируя бортовой компьютер.
– Слушаю и повинуюсь, – проплакал он мне в уши через скрытый в левом ухе динамик.
Угроза форматирования хорошо подействовала! В следующий раз надо пригрозить установкой параллельно работающей операционной системы.
– Слушай, Робертино, – приказал я, – луч прожектора удерживай на мне. Ясно?
– Так точно!
– Отмена приказа – двойной щелчок пальцами.
– Понятно.
– Все, отключайся!
Я зашагал по пандусу вниз. Луч посадочного прожектора двинулся следом, удерживая меня в центре освещенного круга. Хороший у меня прожектор. Надо бы узнать в спецификации, какова его светимость в канделах, уж больно яркий он давал свет, не ослепнуть бы!
Лориварди Гнук подъехал на роскошном «файрболле» с адаптивной раскраской корпуса. Мой прежний «тандерберд» с золотыми рогами был, конечно, получше, но и машинка господина Гнука весьма неплоха для отдаленной планеты. Похоже, господин Гнук большой сноб и не меньший зануда. Тот, кто считает себя инженером человеческих душ, должен понять, что именно я хотел сказать этой фразой.
«Файрболл» вырулил на посадочную площадку и, заложив вираж перед самыми моими ступнями, встал передо мною. Стеклянный купол съехал назад, и череп кистеперой рыбы обворожительно мне улыбнулся (надеюсь, все видели во сне, как улыбается акула или кистеперая рыба?)
– Господин Йопи-Допи! Рад вас видеть на Баунти!
– Можно просто Сэмми, – разрешил я, – мне нравится ваш небосвод.
Я поднял глаза вверх, демонстрируя восхищение.
– Это же прекрасно, Сэмми! Садитесь ко мне! – пригласил господин Гнук. – Чашка прекрасного бренди скрасит сегодняшний вечер.
«Чашка» бренди, «ковшик»… Где-то напиток чайного цвета измеряют кувшинами. Правда, пока еще никто в нашей Вселенной не додумался пользоваться в качестве единицы меры тазиком.
Я нырнул в ласковое чрево «файрболла», и адаптивное кресло ласково приняло меня в свои объятия. Разумеется, я не забыл дважды щелкнуть пальцами, дабы бортовой компьютер понял, что не надо водить прожектором по всему летному полю, отслеживая мои перемещения.
Автомобиль с беззвучным двигателем на твердотельном водороде домчал нас до стеклянного здания минуты за две. Я едва успел переброситься с Лориварди парой фразой о температуре воздуха.
Да, похожее на бриллиант здание оказалось гостиницей и очень даже недурной. Мраморный пол с подогревом инкрустирован изящными хризолитовыми аппликациями, сквозь сверхпрочный потолок на нас глядели придвинувшиеся почти вплотную небеса. Когда Лориварди завел меня на балкон под крышей, открылся маленький фокус… Оказалось, что горы закрывали от находящегося внизу наблюдателя громадную багрово-красную планету, опоясанную чередой разноцветных колец. При взгляде с балкона это чудо природы, имевшее угловой размер не менее десяти градусов, было хорошо видно. Планета уместилась как раз между двумя высоченными пиками.
Лориварди не без самодовольства спросил:
– Ну, господин Йопи-Допи, как вам наша Мата Хари?
– Замечательно! Просто потрясающе! – Мой восторг был совершенно искренен. – Никогда ничего похожего не видел. Каков же ее угловой размер?
– Реальный – девять и три четверти. Но из-за атмосферного искажения – почти одиннадцать градусов.
– Шикарно, шикарно! Вам вообще не нужна звезда, достаточно света, отраженного Матой Хари.
Подкатил робот-официант, мы взяли чашки с бренди. Если не ошибаюсь, это был «Плачущий Гоблин» с привкусом генетически модифицированного перца, очищенный коровьим молоком. Сейчас, когда молоко коровы из-за пандемии на Земле перестало использоваться в качестве продукта питания, его основная пищевая ценность свелась как раз к использованию в качестве лучшего ферментативного фильтра.
Бренди мягко ударил в голову, после двух добрых глотков полипы в моих носовых пазухах съежились и приготовились умереть. Нос задышал легко и свободно, в штанах вдруг обнаружилось бодрящее шевеление. Тот, кому в жизни ломали нос каблуком, кастетом и тормозным устройством скоростного лифта, знает не понаслышке о великой связи носового дыхания с эрекцией. Даже в семьдесят два года.
Далее разговор потек по накатанной схеме. Настоящим астрономам всегда есть о чем рассказать друг другу за чашкой «Плачущего Гоблина». Господин Гнук всерьез интересовался планетарной астрономией, если точнее, планетоидными эволюциями. Сейчас он вовсю занимался разработкой математической модели «планетоида А-711», наиболее известного представителя «коричневых звезд» или, как их еще называют, «незажегшихся звезд». Считается, что этот планетоид явился причиной гибели громадной «Колибри» с двадцатью тысячами человек на борту. Одна из крупнейших космических катастроф прошлого, если не принимать во внимание расстрел крупных лайнеров в ходе некоторых военных конфликтов последних полутора столетий.
Насколько я уловил суть теории Лориварди Гнука, изложенной мне с весьма выразительной жестикуляцией после второй чашки бренди, «планетоид А-711» после того, как «Колибри» вышел из «схлопа» в его недрах, должен был зажечься подобно нормальной звезде. В реакторах громадного межгалактического транспорта находилось более миллиона тонн высокоэнергетического ядерного топлива с высоким коэффициентом компрессии, а это должно было спровоцировать одномоментный переход критического уровня и дальнейшее развитие «звездной топки» по нормальному для обычных звезд сценарию. Другими словами, вместо затухания термоядерной реакции должен был запуститься режим ее самоподдержки.
Я же, приободренный юношеской спонтанной эрекцией, рассказал господину Гнуку, что интересуюсь галактической астрономией и феноменами, связанными с преодолением «зеркальных» и «скрытых» масс во Вселенной в процессе осуществления сверхсветовых «прыжков». Весьма актуальное направление нынешней астрофизики. И я знал толк в вещах, о которых принялся рассуждать.
Затем мы заговорили о моем корабле и тех планетах, на которых довелось побывать каждому. Я всегда придерживался правила: умный человек никогда не хвалится тем, что имеет. Но особо расхваливать «Фунт изюма» и не пришлось. Лориварди Гнук обнаружил неплохие познания космонавта-механика и довольно точно назвал некоторые важные параметры моего корабля, основываясь на одном только его внешнем виде. Особенно меня удивила та точность, с которой он определил дальность сверхсветового прыжка и объем отведенных под синхротронный двигатель корабельных помещений. В общем, я сразу почувствовал в нем настоящего космического волка.
