Дабы должным образом встретить их, я опустился на колено, прижался спиной к стене и вытянул вперед левую руку с «чекумашей». Как только я завалю первого умника, спустившегося по лестнице, второй кинет в коридор гранату. Ну, а я кувыркнусь через спину и откачусь за угол, обратно в холл.
Я терпеливо ждал активности противника.
Но тут случилось такое, чего я даже в самом горячечном алкогольном угаре не мог вообразить! В пустом пространстве коридора прямо передо мной – буквально в метре! – появился черный круг. Он имел четко очерченные края и казался абсолютно плоским. И из этого круга, зависшего над самым полом, шагнул мне навстречу высокий человек, одетый во все белое. Настоящий альбинос! Платинового цвета волосы. Очень светлая кожа с видимыми синими прожилками под ней. Бесцветные глаза. Черты лица тонкие. Выраженная носогубная складка делала лицо волевым и мужественным. Но вообще-то выглядел этот альбинос далеко не атлетом – узкие слабосильные ладошки, сутулая спина, девичьи плечики.
Воззрившись на меня сверху вниз, он сказал громко и саркастично:
– Ты глупо выглядишь, Пафнутий!
Я ойкнул. Мое настоящее имя знали только казаки моего куреня да члены Совета Атаманов. Все! Даже в монастырской школе тюремного типа с углубленным изучением подрывной деятельности я проходил под оперативно-учетным псевдонимом Иван Объедалов. Я менял имена, фамилии, псевдонимы и клички, но нигде и никогда не именовался Пафнутием. Даже члены куреня в присутствии посторонних всегда именовали меня Петром или Иваном.
– Во-первых, ты выронил одну из двух запасных обойм к «чекумаше». Она лежит в холле под лестницей, не забудь! – продолжил альбинос. В его руках появилась обойма, и он подал ее мне. – Во-вторых, если ты будешь здесь сидеть, как утка на жердочке, тебя цинично застрелят в спину. Здесь две лестницы наверх, они располагаются в разных концах коридора. Наверху находятся две пары спецназовцев Эс-Пе-Бэ. Они разделились и сейчас начнут спускаться вниз. Ты подстрелишь одного из тех, что спустятся тут, – альбинос указал на лестницу, в сторону которой я навел «чекумашу», – а спустившиеся там, – последовал кивок за мою спину, – расстреляют тебя. Соображаешь?
– Ага…
Из-под носогубного фильтра мой голос прозвучал глухо и невнятно. Я сдернул маску, будучи уверен, что отравляющий газ, наполнявший весь первый этаж дома, не подействует на меня. В конце концов, ведь не действовал же он на альбиноса!
– Молодец, Пафнутий! – похвалил тот. – Что надо сделать, сообразишь?
– А что именно? – уточнил я на всякий случай.
– Что-то ты мало похож на наказного атамана! Тупой больно… Тебе надлежит уйти с линии огня спецназовцев. Лучше всего это сделать, переместившись в комнату за аркой.
– Но тебя же самого эти парни убьют! – воскликнул я.
– Да ты просто идиот! Как думаешь, почему я тут вообще с тобою разговариваю?
– Почему?
– Потому что время для окружающей тебя действительности свернуто. Оно течет только для тебя и для меня. А для окружающего мира – нет. После моего ухода временной гистерезис замкнется, и ты окажешься в том же мгновении, в котором находился до моего появления. Все понял? Вопросы по тексту будут?
– Ты кто такой вообще?
– Вообще я – Ксанф!
– И откуда ты взялся?
– Из Партаглиона.
– Ты можешь путешествовать во времени?
Ксанф закатил глаза и покачал головой:
– И ведь еще с «чекумашей» бегаешь! У вас всем дуракам оружие выдают?
– Ты можешь ответить?
– А здесь что, вечер вопросов и ответов клуба анонимных анонимов?! – вдруг вспылил альбинос. – Ты как себя ведешь, придурок?
– Как? – Вот тут я по-настоящему перестал понимать происходившее.
– Ты гомосексуалист, что ли?!
– Я?! Нет! Лучше сразу умереть! Отрубите мне голову!
– Я не собираюсь предлагать тебе гомосекс! – успокоил Ксанф. – Я лишь хочу знать, как ты относишься к Наталье? Нравится она тебе?
– Ну… конечно, нравится. Она, думаю, всем мужикам нравится… Такая… интересная, думаю я.
– Ты меньше думай, пень! Фалес Милетский, понимаешь ли! Диоген из тридцатого века! Действуй, как мужчина!
– В смысле?
Ксанф втянул носом воздух, успокаивая себя:
– В общем, так… Я не собираюсь метаться за тобой по всей Вселенной и подносить патроны. Поэтому постарайся более их не терять. И не забудь отбежать за арку. И маску свою надень, а то газом отравишься!
Я вернул маску на лицо.
Ксанф, повернувшись, шагнул в черный зев, который моментально съежился до размеров точки. Секунду-другую точка еще висела в воздухе посреди коридора. Затем исчезла.
И кровь запульсировала у меня в висках от мощных толчков сердца. Время не ждет!
Я, беззвучно ступая, переместился в угловую комнату по правую руку – куда вела арка. Перевел дыхание, усилием воли стараясь унять бешеный кровоток. В голове не укладывалось только что происшедшее. Еще секунда – и я проснусь.
Тут меня обеспокоило состояние моего дорогого ангела в каминной трубе. Я все-таки дышал через противогаз, а она вынуждена обходиться без оного. Как бы самый ценный человек на этой планете не выдал себя неосторожным плачем!
Едва только я подумал об этом, как задрожал дом. Я решил в первую секунду, что героические парни из спецназа с присущей им отвагой неудачно взорвали очередную гранату. Но уже через мгновение я уловил специфический рев прямоточного атмосферного двигателя – это мой драгоценный «Фунт изюма» садился на территорию поместья «Покахонтас». Ха-ха, ребятки, вы не ждали Костю Головача?! А он всегда приходит не вовремя!
Если в доме еще оставались какие-то стекла, то теперь они обрушились под ударом фронта воздушной волны.
Шум двигателей все усиливался, но затем вдруг смолк. Стало быть, корабль где-то сел.
И тут в наушниках раздался голос Костяной Головы:
– Шеф, ты где там? Тебя на котлеты еще не разделали?
Я понял, что ударная волна двигателей разбила о грунт шар с постановщиком помех, благодаря чему связь восстановилась.
– Нет покуда, – прошептал я в ответ. – Я ж мосластый! Какие из меня котлеты!
– Ну, короче, шеф, я сел. Как закончишь свои амурные делишки – подгребай на борт. Штоф «Потной гориллы» ждет тебя в холодильнике!
Я не ответил. Потому что наверху затопали ноги. Находчивые спецназовцы решили воспользоваться шумом работающих двигателей, чтобы незаметно переместиться со второго этажа на первый. Как всегда, они опоздали, но сочли, что для настоящих парней опоздание – пустяк.
Я подождал, пока шаги протопали по коридору мимо арки прямиком в холл, после чего спокойно вышел из своего укрытия.
