А потому… мне пришлось выкинуть белый флаг:
– Принимаю ваши требования! Прикажите истребителям прекратить атаку!
– Прекратите разгон! – последовал приказ.
Я подчинился.
Новый приказ:
– Уменьшите скорость до пятидесяти километров в секунду и выключите двигатели. Вам надлежит перейти в инерционный полет. Примите на борт группу десантников для досмотра корабля.
На уменьшение скорости до требуемого мне понадобилась почти четверть часа. За это время я спустился на палубу «Три-А», вручил Лориварди Гнуку несколько бутылей с водой и запас пищи, предупредив, что возможно, какое-то время ему придется провести в полном одиночестве. Затем вернулся в пост управления.
«Фунт изюма» фактически лег в дрейф. Скорость его сравнялась со скоростью движения космического мусора, курсировавшего в межпланетном пространстве.
К моему кораблю приблизился крейсер «цивилизаторов». Между нами было два километра, не более. У «Рональда Рейгана» горели лишь габаритные огни крейсера да зев аппарели, которая приняла в себя четыре истребителя. Еще два истребителя остались караулить меня, готовые применить оружие в случае неповиновения. Один из истребителей находился несколько сзади и выше «Фунта изюма», если конечно, считать верхом традиционную ориентацию корабля в пространстве. Другой истребитель – прямо позади.
«Группой десантников», явившихся на мой корабль для досмотра, оказались три робота-тарелки, похожие на того поводыря, с которым я гулял в тех случаях, когда изображал сумасшедшего или слепого. Один из этих роботов прилетел в пост управления и оставался рядом со мною все время, пока два других методично осматривали корабль. Как я и надеялся, палубу «Три-А» найти им не удалось. Зато они отыскали женщину с отстрелянной рукой. Через четверть часа явились три десантника с похожим на саркофаг контейнером для транспортировки биологических объектов. В таких контейнерах обычно в открытом космосе перемещали трупы.
«Заложница» спала сном ребенка и даже не заметила проделанных над нею манипуляций – ее живо утащили в сторону крейсера.
Я ждал продолжения. Могло последовать все, что угодно. Астеник мог приказать ударить по моему кораблю субмезонной пушкой с крейсера. Истребители могли отоварить меня стомегатоннои ракетой… Впрочем, в душе моей тлела надежда, что меня все же отпустят.
Угу, размечтался!
– Сэмми, ты нас все время пытаешься обмануть! – на экране внешней связи снова появилось лицо астеника в черном. – Бессовестный ты человек, лживый, подлый…
– Да, я – такой… – безропотно согласился я. – Стараюсь!
– Собирайся-ка ты к нам, на крейсер… Поговорим, подумаем, что с тобой делать.
– Может, не надо, а? На кой я вам сдался? Яд вы мне уже вкололи… Сдохну и так очень скоро… Отпустите меня, а? Я тут погуляю, на станцию слетаю, теток сниму… Займусь любовью… Сугубо в извращенной форме, конечно. Так, по-стариковски…
– Шутник ты, Сэмми! Давай, двигай к нам! А то сотрем тебя в субатомную пыль!
– В субатомную, да? В субатомную не хотелось бы.
Облачаясь в скафандр, я отрешенно размышлял о том, что многого в жизни не успел. Не разбомбил Международный Торговый Центр в Нью-Йорке, не посадил сына, не воспитал дерево… Или наоборот?.. И с Наташей о многом не успел поговорить…
На выходе из шлюзовой камеры «Рональда Рейгана» меня встретили бульдогоподобные мальчонки в форме десантников МИФа. Хорошие парни, надежные! Количество – шесть.
Шлюз, через который я прошел внутрь крейсера, был вовсе не один: он находился в целом ряду шлюзовых камер. Очевидно, все они предназначались для одновременной погрузки и выгрузки большого количества личного состава. Полагаю, крейсер нес на борту человек пятьсот десантников, никак не меньше.
Шагнув за массивную пенометаллическую дверь, я оказался в высокой и длинной галерее, тянувшейся вдоль борта корабля. Напротив меня – почетный караул с направленными стволами, а за его спинами – худощавый симпатяга в черном.
Я помахал ему рукой:
– Хэллоу, братанга!
Тот лишь кивком указал в сторону массивного сканера, предназначенного для обнаружения скрытого под одеждой оружия и взрывчатых веществ.
Я встал между пластинами, снова помахал рукой офицеру Службы Политической Безопасности:
– Вы как-то невеселы!
– Все шутите, да? Ну-ну, недолго осталось, – хмыкнул астеник. – Оружия при вас нет, кроме вашего мозгового имплантата, так что идемте за мной!
Я двигался в окружении шестерки десантников. Впереди – астеник в черном. Выйдя из продольного коридора, мы оказались в широком поперечном. Из поперечного снова попали в продольный, расположенный параллельно тому, в котором я оказался, выйдя из шлюзовой камеры. Отличие лишь в том, что этот коридор располагался в недрах космического корабля и имел каюты по обе стороны.
Астеник в черном отомкнул магнитным ключом замок на одной из дверей и кивком указал на открывшийся проем.
Я вошел в хорошо освещенное помещение. То ли салон, то ли клуб… Диваны с подставками для ног вдоль стен. Убирающиеся в пол стеклянные столики, голографические проекции на потолке. Озонированный воздух… На одном из диванов в углу сидела та самая женщина, которая ударила меня ногой во время допроса на Нероне. Теперь она была облачена в белые кожаные одежды, которые почему-то напомнили мне облачение Ксанфа.
Сука в ботах – именно так я мысленно прозвал ее во время нашего первого свидания – меланхолично тянула пыхкалку с каким-то легким наркотиком. Несмотря на прекрасно работавшую вентиляцию, я уловил запах «плачущей конопли» с Амадея: довольно дорогой релаксирующей травы, которую обычно курят лесбиянки.
Щелкнул дверной замок – астеник затворил за собой дверь. Пройдя мимо меня, он неожиданно похлопал по плечу:
– Садись, давай, Сэмми!
Какой-то подвох! Начало разговора никак не походило на допрос. Да и помещение меньше всего напоминало камеру или карцер. Между тем, я не сомневался, что на громадном крейсере должны быть специализированные помещения, приспособленные для содержания арестантов, допросов и казней.
Я опустился на диван у противоположной стенки. Женщина с пыхкалкой и астеник оказались сидящими напротив меня.
– Все очень плохо, Сэмми, – начал астеник. – В первую очередь, для тебя…
– Бить будете? Или прищепки на соски, пенис и губы?
– А тебе очень хочется? – в тон мне отозвалась дамочка. – Уж я тебе заверну прищепку на пенис, не сомневайся!
Астеник в черном прервал нашу пикировку:
– Силами, недоступными твоему, Сэмми, пониманию, уже запущена цепь событий, которую пока ни мы, ни ты, ни кто-то другой в нашем мире не в силах постичь, изменить или предотвратить…
– Что-что? – Слова показались знакомы, хотя в ту минуту я вовсе не связал их с тем, что мне говорила не так давно Натс.
