Мейси в упор посмотрела на мать.
— Я была в амфитеатре и решила вернуться домой — хотела тебе помочь. Но никак не могла найти Джема, чтобы он меня проводил. Потом мне показалось, будто туман немного рассеялся, и я решила, что смогу дойти до дома сама. Вот я и пошла по дороге к Вестминстерскому мосту, и все было в порядке — там повсюду были люди и горели уличные фонари. Но вот когда я дошла до поворота к Геркулес-комплексу, то повернула не туда и оказалась в Бастильском квартале и «Таверна „Геркулес“» была от меня справа, а не слева.
Мейси намеренно упомянула «Таверну „Геркулес“», словно, назвав ее, можно было о ней забыть, а маме и в голову не придет, что она была в этом пабе. Только ее голос чуть дрогнул, когда она произнесла это название.
— Я вскоре поняла, что заблудилась и это не Геркулес-комплекс, а потому повернула назад, но туман был такой густой, да еще стало темнеть, и я совсем растерялась. А потом меня нашел мистер Блейк и привел к себе.
Мейси рассказывала свою историю как-то монотонно, вот только имя мистера Блейка она произнесла почтительно, словно говорила об ангеле.
— И где же он тебя нашел?
— Не знаю, ма, — я же потерялась. Лучше тебе спросить у него.
Мейси нарочно предложила ей это, зная, что Анна никогда ни о чем не спросит у мистера Блейка, потому что побаивается его. Мистер и миссис Блейк посетили ее во время болезни, когда ей стало получше, и миссис Келлавей смутили его пронзительные, яркие глаза и теплота, с которой он обращался к Мейси и Джему. А потом он еще сказал нечто очень странное, когда она поблагодарила его за то, что он нашел Мейси.
— «Последний, лучший дар Небес! — ответил он тогда. — Злосчастная! Как обманулась ты, о Ева».
[71]
Видя недоуменный взгляд Анны Келлавей, Кэтрин Блейк чуть подалась вперед и сказала:
— Это из «Потерянного рая». Мистер Блейк любит цитировать оттуда, правда, мистер Блейк? Как бы там ни было, но мы рады, что ваша дочь поправляется.
Но еще больше удивил ее Джем, пробормотавший себе под нос: «Утрата грушевого дерева», и Анна Келлавей почувствовала знакомый укол в сердце, напоминание о смерти Томми. Несколько месяцев до отъезда цирка ей удавалось подавлять в себе это чувство. Но теперь оно вернулось, такое же сильное, как прежде, нахлынуло на нее, и дыхание перехватило от скорби по умершему сыну.
Анна посмотрела на свою дочь и поняла, что та обманывает ее, рассказывая о тумане. Мейси отвела взгляд.
«Когда это она успела так быстро вырасти?» — спрашивала себя Анна Келлавей.
Чуть помедлив, она встала.
— Посмотрю, не зачерствел ли хлеб, — сказала Анна. — А то пойду куплю.
Глава четвертая
Томас Келлавей, когда они с Джемом в сопровождении Магги вернулись домой, ничего не сказал жене и дочери о том, что произошло между ним и Джоном Робертсом. Магги решила провести остальную часть дня с Келлавеями, учась делать пирамидки у сидевший рядом с камином Мейси. Джем с отцом тем временем работали над сиденьем стула в мастерской, а Анна вязала и поддерживала огонь в печи. Хотя Магги не очень преуспела в изготовлении пуговиц, она предпочитала делать что-нибудь с этой семьей, чем бездельничать со своей в пабе.
Они работали и ждали — даже те из них, кто не знал, что чего-то ждет; и время тяжелым бременем ложилось на их плечи. Когда начало темнеть и миссис Келлавей зажгла лампы, Джем стал время от времени выходить из мастерской и выглядывать из окна на улицу. Наконец мать спросила у него — чего это он там ищет. После этого он перестал выходить, только прислушивался и через открытую дверь украдкой бросал взгляды на Магги, жалея, что у них нет никакого плана.
Оно началось как низкое гудение и поначалу было незаметным за более явными звуками: цоканьем копыт, гомоном детей, призывами уличных торговцев, голосом караульного, выкрикивающего время. Но скоро топот многих ног по мостовой и шум приближающейся толпы стали более отчетливыми. Услышав это, Джем снова вышел из мастерской и подошел к окну.
— Папа, — позвал он мгновение спустя.
Томас Келлавей замер, потом положил тесло, которым выравнивал сиденье стула, и подошел к сыну, стоящему у окна. Магги вскочила, разбросав пуговицы, лежавшие у нее на коленях.
— Что там такое, Том? — резко спросила Анна.
Томас откашлялся.
— У меня кой-какие дела внизу. Я скоро вернусь.
Анна, нахмурившись, присоединилась к ним у окна. Увидев толпу на улице перед дверями Блейков — и толпа эта становилась все больше, — она побледнела.
— Что ты там видишь, ма? — спросила со своего стула Мейси.
Еще два-три месяца назад она бы первая вскочила и бросилась смотреть.
Прежде чем кто-либо успел ответить, в парадную дверь мисс Пелхам постучали, и толпа на улице обратила свое внимание и на дом № 12 Геркулес-комплекса.
— Том, — воскликнула Анна. — Что происходит?
— Не волнуйся, Анна. Через минуту все будет в порядке.
Они услышали, как внизу открылась дверь, услышали раздраженный голос мисс Пелхам, хотя и не смогли разобрать, о чем она говорит.
— Мне лучше спуститься вниз, — сказал Томас.
— Только не одному!
Анна последовала за ним, но на верхней ступеньке остановилась и, повернувшись, сказала:
— Джем, Мейси, оставайтесь здесь!
Джем не послушался ее — они с Магги тоже спустились вниз. Посидев немного в одиночестве, Мейси поднялась и пошла следом.
Когда они добрались до парадной двери, мисс Пелхам расписывалась в книге Джона Робертса, похожей на гроссбух.
— Конечно же, я только рада подписать, если от этого будет какая-то польза, — говорила она пожилому человеку с согбенной спиной — тот держал перед ней книгу. — Я как подумаю, что эти революционеры могут заявиться сюда, — у меня волосы дыбом.
Она содрогнулась.
— Но мне не нравится и толпа перед моим домом — это выставляет меня в дурном свете перед соседями. Я бы попросила вас увести отсюда ваших соратников.
Кудряшки мисс Пелхам затряслись от негодования.
— Ну, этот шум к вам, мадам, не имеет никакого отношения, — успокаивающим тоном ответил человек. — Они пришли к дому, что рядом.
— Но мои соседи этого не знают!
— Но, кстати, нам таки нужно увидеть некоего Томаса Келлавея, который прежде выказал нежелание подписаться под декларацией. Кажется, он живет в вашем доме?
Он посмотрел внутрь мимо мисс Пелхам.
— Наверное, это вы, сэр?
Мисс Пелхам повернула голову и сердито посмотрела на собравшихся у нее за спиной Келлавеев.
