Я смотрел на растерянного Костика, потирающего смятое горло, и невольно с моих губ слетела фраза:
– Ну, ты перец…
МОСКВА. СЛОН
Ее спасло то, что она лежала на полу. Граната снесла беседку, но деревянные конструкции приняли основной удар на себя. Я нашел Таню под грудой тлеющих обломков, она лежала без сознания, правая часть ее тела была сильно повреждена. Комбинезон дымился, сквозь лохмотья видна запекшаяся кровь и обожженная кожа. Но главное – она жива.
Я бы, наверное, умер сам, если бы нашел ее мертвой. Бросившись к беседке, я умом понимал, что пережить такой взрыв – практически нереально, но в душе теплилась надежда. Что остается человеку на грани? Только надеяться…
Я осторожно разобрал завал, под которым лежала Таня, перевернул ее на спину, снял респиратор и, расстегнув ворот комбинезона, нащупал пульс на шее. Слабый, но есть. Определить визуально, имеются ли у нее переломы, поврежден ли позвоночник, было невозможно, поэтому я решил не рисковать. Подняв голову, я увидел Степана, хромавшего в нашу сторону. Я поднял руку и крикнул:
– Старший, нам нужны носилки!
МОСКВА. ПЕШКА
Она где-то потеряла каску… Ее дивные светлые волосы беспорядочно разметались, словно нимб вокруг головы ангела… Она лежала возле стены, на спине… Такая бледная, такая прекрасная… И она мертва…
Я присел рядом, обхватил голову руками. Все кончилось. Последние события застыли в памяти нагромождением чудовищных кадров. Я помнил только, как Соня падала со стены. И вот я уже рядом, но все бессмысленно…
Я так ей ничего и не сказал… Просто не успел…
– Пить…
Я отнял руки от лица и уставился в ее голубые глаза… Жива?! Но… я же был уверен…
– Соня, – выдохнул я, падая рядом с ней на колени. – Соня, как ты?
– Хочу пить…
– Ты ранена? – Я посмотрел на ее комбинезон…
Да я последний кретин… С чего я взял, что она мертва? Два пулевых отверстия в жилете на груди, но, если присмотреться, ясно видно, как смявшиеся в лепешку пули поблескивают на солнце… Почему я решил, что она погибла?..
Мне хотелось плясать и орать от счастья. Она жива! Жива! Как я мог даже подумать о том, что она мертва?! Кретин, болван, тупица! Соня не может умереть! Просто не может!
– Я… не знаю, – прошептала Соня, затем слабо шевельнула рукой и поморщилась. – Руку, кажется, сломала… И бок болит… Внизу… Очень…
Я наклонился, чтобы посмотреть, что там у нее с боком… и помертвел.
Пуля прошла под жилетом, чуть ниже поясницы, с левой стороны… Из раны сочилась темная кровь… Быстро достав из кармана платок, я сложил его и прижал к ране, заставив Соню вскрикнуть.
– Больно, Егор, больно!
Закусив губу, я лихорадочно соображал. Что делать? Она же истечет кровью… А кто знает, сколько крови она уже потеряла? А вдруг задета артерия? А вдруг в рану попала инфекция? А если раздроблена тазовая кость… А вдруг шок… Черт, ну почему я не врач?.. Нужен Толя… Срочно нужен Толя, он умеет лечить, он должен ее спасти…
Она вдруг уронила голову, вновь лишившись чувств…
Рана тяжелая… Очень тяжелая… И кровь не останавливается. Что мне делать? Что?!
– На помощь! – заорал я в пустоту. – Кто-нибудь! Быстрее! Сюда!
МОСКВА. КОРОЛЬ
Черный… мой любимый цвет… Цвет моей Игры… Такой строгий, мирный, успокаивающий… Обещающий покой…
А мне сейчас хотелось света…
Мысли лениво копошились в голове на фоне черного, бархатного покрывала. Я понимал, что, наверное, лежу без сознания. Я ничего не чувствовал, я пустой, во мне не осталось ни сил, ни эмоций… Только ленивые мысли о том, что я еще жив. И что хочу света. Чтобы узнать. Чтобы все узнать…
А чернота отпускала неохотно, вязко, словно клей. Узкая щель яркого белого света порезала глаза, исчезла, вновь появилась, затрепетала… и весь мир вспыхнул подобно сверхновой…
Я поморгал, чтобы глаза привыкли к свету. Лежу на кровати, в своей спальне. Значит, все закончилось благополучно. Вряд ли Белые уложили бы меня в кровать. Если бы победили они, я очнулся бы в «Ящике»…
– Ты проснулся. – Реджи не спрашивала, а констатировала.
Она подошла и склонилась надо мной, осторожно проведя рукой по моему потному лбу. Выглядела она, как всегда, чудесно. Красивая, элегантная… Моя Королева…
– Сколько времени я тут валяюсь? – прохрипел я.
– Вторые сутки пошли, – ответила она и пододвинула к кровати стул.
С ума сойти. Разлегся! Я резко приподнялся, но, почувствовав жуткую слабость в области солнечного сплетения, рухнул на подушки. Выходит, я еще слишком слаб, чтобы энергично вскакивать…
– Ты почти полностью опустошил свои ресурсы, выплеснул их наружу, – сказала Реджи, успокаивающе положив руку мне на грудь. – Но, к счастью для себя и для нас, одну капельку Силы все же оставил про запас. Благодаря ей ты и остался жив.
– Да, выходит, я все-таки скупердяй, зажал одну каплю. – Я вновь попытался сесть, и Реджи, улыбаясь, помогла мне, подложив подушки под спину.
Да, таким слабым я себя еще никогда не чувствовал. Разве что однажды, когда попал к Белому Игроку, но то было совсем другое дело…
– Даже не верится, что я столько времени провалялся без сознания, – сказал я.
– Ну, ты же обещал после боя проспать двое суток подряд, – напомнила Реджи.
Верно… Какая ирония…
– Рассказывай, – приказал я, сложив руки на груди. – Но сначала – как наши?
Реджи отвела взгляд, и я почувствовал, как екнуло сердце. Неужели кто-то?..
– Кто? – спросил я.
– Соня, – ответила она.
МОСКВА. КОРОЛЕВА
Его лицо страшно исказилось, на секунду я даже подумала, что он снова потеряет сознание, поэтому поспешно добавила:
– Она жива, но в очень плохом состоянии. Я не смогла справиться, извини, просто не хватило сил…
Он выдохнул.
– Не надо меня путать, – процедил он сквозь зубы. – Я не хочу, чтобы моя Королева довела меня до сердечного приступа.
Я помялась. Как ему сказать?..
– Толя. – Слова давались нелегко. – Она на грани, понимаешь? Ей осталось жить совсем немного.
Он молча смотрел на меня, играя желваками и хмурясь. А потом вдруг откинул одеяло и с трудом поднялся.
– Что ты делаешь? – испугалась я. – Ты же слишком слаб!
Он отбросил мою руку и молча пошел к двери, шатаясь, будто пьяный. Я подскочила к нему, подхватила…
