– Так-так, – сказал Козырев. – Что же конкретно вы предлагаете, Лейф?
– Мы должны нанести удар и уничтожить Мака! Это единственный способ избежать дальнейших потерь и закрепить права на планету. Война так война!
– Но как вы собираетесь это сделать? Ведь Мак, некоторым образом, невидим!
– Не проблема. Координаты места гибели «тарелки» установлены. Я допускаю, конечно, что Мак, обосновавшись на Оливии, мог заметно подрасти, занять два, три, четыре гектара. Но это неважно. Пошлем еще два аппарата, подешевле, с разных сторон. Они будут приближаться к расчетной точке на минимальной скорости. Если всё повторится, то места их гибели и будут означать границы Мака или, если хотите, его защитного пояса.
– Но вы хотя бы приблизительно представляете, с кем имеете дело?
– Приблизительно представляю. «Тарелка» успела передать кое-какую информацию, в том числе и показания детектора массы. Она колебалась, наибольшее зафиксированное значение – сто двенадцать тысяч тонн.
– Однако! – Капитан опешил. – Сдается мне, что дичь несколько… гм… великовата. Как же вы собираетесь покончить с Маком? Сжечь корабельными дюзами?
– Я ценю ваш юмор, но есть куда более эффективный способ. – Эрикссон выдержал многозначительную паузу и добавил: – Кварковый деструктор.
В зале воцарилась тишина. Ученые смотрели на Эрикссона с каким-то мистическим ужасом. У командира десантников был богатый выбор оружия, но он еще ни разу даже намека ни делал, что готов выпустить самого устрашающего джинна. Даже аннигиляцинная бомба была детской игрушкой по сравнению с деструктором: он разрушал то, что еще не так давно считалось первоосновой материи – элементарные частицы.
– Вы это серьезно? – спросил Козырев после продолжительного молчания. – Насколько мне известно, у нас нет деструктора.
– Его можно смонтировать. На корабле есть всё необходимое.
– Вы предлагаете разрядить главную двигательную установку?
– Только один блок, да и то на время. Заряд можно восстановить, вы же знаете.
Капитан потер переносицу.
– Вас не устроит антиматерия? Помнится, ее довольно успешно применили против плазменников. К тому же вы только что не очень лестно отзывались о способностях Мака. Если не ошибаюсь, он вряд ли может вас чем-нибудь удивить?
– Опыт войн показывает, что лучше действовать наверняка, применив самое разрушительное оружие. Ларозьер понимал это очень хорошо.
Иджертон поднял голову.
– Это безумие! Вы представляете себе последствия взрыва? По возвращении на Землю я лично…
Козырев привстал с кресла.
– Пожалуйста, успокойтесь, Франклин. Не надо волноваться. Ваше мнение, Ласковский?
Войцех Ласковский, главный физик экспедиции, тяжело вздохнул.
– Что я могу сказать? В принципе деструктор можно настроить на любой радиус действия. В зоне поражения материя окажется расщепленной на кварки. Всё вокруг, конечно, будет выжжено, заражено, но лишь до определенных пределов. Я считаю, что База и ее окрестности не пострадают, даже если радиус цели превысит десять километров. Впрочем, последнее маловероятно.
– Отлично. Хотите что-нибудь добавить?
– Нет. – Ласковский избегал смотреть на Иджертона.
– Тогда выслушаем остальных, – сказал Козырев.
Эрикссона безоговорочно поддержали Ермолаев и Ахвен. Сайто высказался неопределенно: дескать, начальству виднее, я человек маленький. Инженер и планетолог фактически остались в стороне, подчеркнув, что их специальности имеют мало отношения к обсуждаемой проблеме. Химик и роботехник предложили не спешить: продолжение исследований могло, по их словам, заметно продвинуть земную науку.
Ольшанцев, как и следовало ожидать, разгорячился не на шутку:
– Вам не терпится выкопать топор войны, Эрикссон? Но во имя чего? Уничтожить даже одну уникальную форму жизни – это варварство, а вы хотите угробить целый неповторимый мир! Только не надо детского лепета насчет «ограниченного радиуса действия». Не будет Мака – вымрут как минимум несколько типов созданных им существ. Задумайтесь – несколько типов! Что останется? Банальная планетка, тропический рай, где поселенцы смогут без помех поджаривать на солнышке свои задницы! Поймите же вы, сейчас Оливия – Клондайк для любого биолога, он душу заложит, чтобы только попасть сюда. Да изучение одной только «амебы» сулит переворот в науке!
Иджертон, сидевший в позе роденовского мыслителя, резким движением головы отбросил волосы со лба, глаза его блеснули.
– Так, мой мальчик, так, – пробормотал он. – Задай им!
– Ваша позиция понятна, – перебил Ивана капитан. – Но думается, что проблема выходит далеко за рамки биологии. Кто еще?
Родриго встал.
– Я, если позволите. Капитан, вы не дали главному биологу договорить, а ведь он, насколько мне известно, собирался сообщить нечто очень важное. Так нехорошо обойдясь с «тарелкой», Мак дал нам понять, что его нервы, или что там у него, на пределе. Мы ему определенно надоели, а подготовка к атаке может спровоцировать его на совсем уж нехорошие действия. Например, Маку ничего не стоит выбросить в атмосферу штаммы вирусов, вызывающих мгновенную смерть людей. Вы так уверены, что успеете первыми? Кто поручится, что наш деструктор не окажется пушкой, палящей по воробьям? И если ответный удар останется за Маком…
– Да вы, никак, испугались, Кармона, – с издевкой произнес Эрикссон. – Не ожидал от вас. Ну-ну, что же вы замолчали?
«Зря я так начал, – подумал Родриго, глядя в недобрые глаза шефа. – Издалека надо было, а не прямо в лоб. Похвалить всех выступающих, сопоставить точки зрения и исподволь подготовить аудиторию к мысли, что надо всё как следует обдумать. «Семь раз отмерь, один отрежь», – так, кажется, говорит Иван? Быть обвиненным в трусости – смерть для десантника. Стоит нам разойтись – и весть о малодушии Красавчика Родриго, обрастая разными домыслами, разнесется по всем закоулкам Базы. Что бы я сейчас ни добавил – в глазах ребят это будет играть против меня. Нет, лучше молчать! Потом я подойду к Эрикссону. Он поймет, должен понять, что я никак не мог принять его сторону. Лейф – десантник старой закалки, не любит соплей, сам не раз рисковал своей шкурой в трудных операциях. Но он видел меня в деле, и до него дойдет, что Родриго двигала не трусость. А потом… Потом можно попытаться сколотить коалицию с Иджертоном, с Иваном, вместе убедить капитана… Рано сдаваться!»
– Я всё сказал, – твердо произнес он и сел, ощущая на себе недоуменные взгляды.
Эрикссон хмыкнул и повернулся к Козыреву. Тот заговорил не сразу – очевидно, желая подчеркнуть важность момента.
– Я выслушал всех вас и убедился, что взгляды на создавшуюся ситуацию расходятся. Однако решение может быть только одно, и я его принял. Принял, исходя из интересов пославшей нас Земли. План Эрикссона, конечно, пока схематичен, не продуман в деталях, над ним следует тщательно поработать, чтобы свести риск к минимуму. Сейчас нам как никогда нужно единство мнений, поэтому призываю всех склониться к упомянутому варианту. Я же, со своей стороны, постараюсь…
