Разглядывая её наряд, я вспомнил подготовленную Лерой справку. Помимо прочего там говорилось, что костюм колдуна-кхама является своеобразной моделью Вселенной, которая устроена строго по вертикали, символизирующей Мировую ось. Роль шамана, как посредника между миром людей и миром иных существ, выражена в его костюме очень определённо. Три деления Мировой оси представлены тремя элементами одежды: Верхний мир — головным убором, Средний мир — собственно костюмом и Нижний мир — обувью. Два крайних элемента образуют оппозицию Среднему миру — миру людей.
Вспомнив об этом, я опустил взгляд на ноги колдуньи, и увидел, что она обута в чаги, возможно, из волчьей, а, скорей всего, из собачьей шкуры. «Интересно, в них летом не жарко?» — задался я пустым вопросом, который тут же снял мыслью о том, что зима у этой дамы всегда при себе. А затем съехал на злободневное: «Только бы не развоплотила. Пусть тело в клочья разорвёт, но душу не трогает. Пусть лучше будет больно, но не смертельно, чем безболезненно, но неисцелимо».
Она остановилась метрах в пяти и едва заметным движением направила ко мне волка.
Я стоял на люльке, бодая порывы ветра, и сжимал бутылку так, будто в ней булькало не пиво, а финский коктейль «для Молотова». Едва волк сделал шаг, я перекинул бутылку из правой руки в бросковую левую, и заорал что было мочи:
Мы редутов своих не сдали.
Мы с победой вернулись домой.
Словно солнце товарищ Сталин
Освещал нам путь боевой!
Волк, не обращая никакого внимания на мои отчаянные крики, подошёл к тросу, понюхал его, тронул лапой и беспрепятственно заступил за черту. Дальше не пошёл, повернул морду к хозяйке, вопрошая, что делать дальше.
Я не стал дожидаться решения колдуньи. Отшвырнул бутылку в сторону, подхватил бубен с кулоном и прыгнул через волка за пределы круга. Сделав два шага в направлении колдуньи, я протянул ей бубен и сказал:
— Забирай. Твоё.
Она медленно подняла жезл, собираясь отмерить мне по полной программе, но почему-то передумала и опустила своё грозное оружие. В этот миг сова на её плече вздрогнула, встрепенулась, взлетела и, трижды облетев меня, свалилась в пике. Подхватила клювом золотой амулет и, воровато оглядываясь, вернулась на своё место. А следом и волк подсуетился: выскочил из-за спины, схватил бубен зубами и отбежал.
Так мёртвая колдунья вернула себе своё.
И пока соображала, что со мной делать, я, используя отсрочку, вытащил чуть подрагивающими от волнения руками сигарету из мятой пачки, оторвал фильтр и, пряча от ветра зажигалку в ладонях, прикурил. Когда сладко (полагая, что, возможно, курю последний раз в жизни) затянулся, в голове вдруг вспыхнуло и тут же погасло перламутровое сияние. Я удивлённо посмотрел на сигарету — что за психоделика? Но тут сияние повторилось, и до меня дошло, что это вопрос.
— Кто ты? — спрашивала колдунья, озадаченная моим неадекватным поведением.
— Дракон, — ответил я и ещё раз затянулся.
Змея при слове «дракон» подняла голову и посмотрела на меня мутными глазами.
— Лунь? — уточнила колдунья.
Я покачал головой:
— Нет, просто золотой дракон.
— Золотой?
— Золотой.
— Рассказывай.
Чего она хочет, я не понял, но уточнять не стал и поведал ей то, что поведал мне при нашей первой встрече мой наставник вирм Акхт-Зуянц-Гожд.
— Давным-давно это было, — начал я. — Ациблат Див, более известный как Натурщик, вернулся из-за края и убил Великого дракона. Сделал он это самым подлым образом. Подкрался, когда Великий спал, и вогнал ему меч в ухо. А четверых его наследников Натурщик изгнал из Таммы.
Затянувшись, я выпустил дым через ноздри и посмотрел на колдунью. Она ждала. Я снял с губы табачную крошку и стал рассказывать дальше:
— Прошли века. Постаревший Ациблат Див отошёл от власти, и в Тамме воцарился хаос. Трое из четырёх наследников Великого к тому времени уже сгинули. А между тем краю подходил срок, он поистрепался и угрожал прохудиться. В любой миг могли проникнуть в мир все ужасы Пустоты.
После этих слов я два раза подряд затянулся, поднял воротник пиджака (холодно было жуть), растёр правое ухо и только после этого продолжил:
— Всякий знает, что провести новый край возможно только чёрной кровью, но среди жителей Таммы не осталось никого, кто бы мог изловить дракона и заставить его сделать дело ценой собственной жизни. Только оказалось, что это не имеет никакого значения, поскольку дракон провёл новый край по своей собственной воле. Провёл, но не умер. Вернее умер, но не до конца. И умерев не до конца, стал золотым.
Закончив рассказ, я затянулся в последний раз и отбросил окурок в сторону.
Колдунья, потрепала волка за ухом, и уточнила:
— Значит, не жив, не мёртв?
— Получается, — пожал я плечами.
А ведь действительно получалась.
— Пусть так и будет, — после небольшой паузы постановила колдунья, взмахнула жезлом и в тот же миг исчезла. Вместе с ней, исчезла и верная её гвардия. Ветер стих. Снег прекратил. Всё кончилось.
Я облегчённо вздохнул и расслабился.
А как только расслабился, в ту же секунду раздался громкий звук, похожий на звук выстрела.
В каком-то смысле это и был выстрел. Пуля ткнулась в грудь, я покачнулся и собрался умереть. Но, обнаружив, сначала — что пуля упала к ногам, потом — что никакая это не пуля, передумал. Подобрал штучку, оказавшуюся при ближайшем рассмотрении комсомольским значком, зажал в кулаке и потянулся на выход. Ходко. Пока ещё чем-нибудь не удивила.
«Домой и спать, — мечтал я, спускаясь на лифте. — И спать, и спать, и спать».
Охранника обнаружил на крыльце. Взрослый дядька, точно сбежавший с уроков шалопай, лепил из тающего снега снежки и с радостных уханьем пулял их в ствол тополя. Я сунул захмелевшему с дармового пива весельчаку ключи в карман, пробурчал «пока-пока» и направился к машине.
Без приключений дойти не получилось.
Когда, миновав литые ворота, вошёл под арку между первым корпусам нархоза и жилым домом, за спиной послышалось характерное цок-цок. Выхватив пистолет, я развернулся волчком и саданул на звук. Промазал. Серая мразь размером с кролика выскользнула из тени и рванула в сторону помойки. Я поймал тварь на мушку и ещё раз выстрелил. На этот раз удачно — чпок и кровавые шматки во все стороны.
Сообразив, что где-то там находится их засада, их временное гнездо, я решил проверить контейнеры. Когда врезал по третьему, из него с омерзительным писком выскочило аж четыре штуки. Одна прыгнула — просто камикадзе какая-то! — мне на грудь, а три рванули врассыпную. Я одновременно: откусил голову кинувшейся на меня и пристрелил одну убегающую. Две ушли. Стоило бы сразу найти и уничтожить, но народ, разбуженный выстрелами, уже прильнул к окнам. Нужно было уходить. И уходить срочно. Встреча с доблестными воинами правопорядка в мои планы не входила.
