— Земля слухами полнится, — ответил я уклончиво. — А что, врут?
— Да нет, — не придумав, как отвертеться, буркнул Михей и начал тереть вмиг запотевшие ладони.
— Покажешь? — спросил я. — Жуть как хочется посмотреть. Столько слышал всякого, но в руках ни разу не держал.
Михей замялся:
— А тебе это обязательно нужно?
— Обижусь, — пригрозил я. — Всерьёз обижусь, Михей.
Он шумно вздохнул, с тоской поглядел на дверь, будто оценивая возможность побега, понял, что скрыться не выйдет, и нехотя выдвинул ящик стола. Поковырялся там немного и вытащил небольшой, длиной не больше спичечного коробка, металлический крест с верхним лучом в форме петли. Подержал на весу и нехотя положил на середину стола.
Это и на самом деле был Анкх, самый главный амулет древне-египетских жрецов. Ещё его называют Крестом жизни, Ключом к Нилу и Знаком знаков. В нём объединяются два символа — крест, как символ жизни, и круг, как символ вечности. Вместе эти символы обозначают бессмертие. Не смотря на простоту, нет знака более могущественного по своей сути, чем этот. Для умелого мага Анкх — ключ к дополнительному знанию. Для такого пустоцвета, как Михей, — всего лишь аккумулятор Силы, ну и, быть может, ещё престижная цацка.
— Забавная штучка, — произнёс я и потянулся к кресту.
— Не то слово, — хвастливо сказал Михей, спешно накрыв крест рукой. — Ни откуда-нибудь, из пирамиды.
— Хеопса?
— Нет, из той, что значится под номером двадцать девять.
— Не слышал про такую.
— Я проверял — есть. Вернее самой-то уже нет, но остались фундамент, подземная галерея и гробница.
Не без труда отодрав ладонь Михея, я взял крест и, так же как в случае с монетой, закрыл глаза. А когда открыл, поинтересовался:
— Что за него отдал?
— Перо Култухты, — помявшись, ответил Михей.
— Переплатил.
Он нахмурился:
— Не понял. С чего ты взял?
— Явно новодел, — поставил я диагноз и небрежно кинул крест на стол. — Вещица, спору нет, крутая. Сделана великим для великих. И Силы в неё закачано по самое не балуй. Но сделана-то из брасса.
— Из чего сделана? — заволновался Михей.
— Из брасса. Сплав такой. Восемьдесят четыре процента меди, пятнадцать — цинка и один — алюминия.
— Ну допустим. И что с того?
— Да, собственно, ничего. Просто такой сплав во времена фараонов не варили. Уровень технологий не позволял.
— Уровень технологий… — Михей от напряжения стал покусывать пухлые губы. — Слушай, дракон, а, может, это самое. Может, тут без технологий? Может, алхимия?
Я расплылся в издевательской улыбке:
— Шутишь?
— Почему, шучу? Нет. Получали же некоторые золото из ртути. Почему этот твой брасс не могли получить?
— Золото из ртути? Кто это получал золото из ртути?
— Как это «кто»? Аугурелло, Георг Агрикола, Джузеппе Борри, граф де Сен-Жермен, другие маги.
— Ты в это веришь?
— Ну как… — Михей растерянно захлопал глазами. — А что, разве такого не было?
Я поманил его пальцем, и когда наклонился, сказал полушёпотом:
— Слушай самую главную тайну алхимиков. Золото с помощью магии — это разводка для лохов. Золото из ртути можно получить только с помощью ядерного синтеза. Поезжай в Чикаго, зайди в Технологический музей, убедись. Именно там лежат тридцать пять миллиграммов золота, полученного в реакторе из ста миллиграммов ртути. И золото то гораздо дороже золота.
— Вот чёрт, — простонал Михей и огорчённо хлопнул ладонью по крышке стола.
— Не переживай, Михей, — произнёс я сочувственно. — И на старуху бывает проруха, Я вот тоже на днях обмишурился. Взял в «Бонусе» фильм Годара «Две или три вещи, которые я знаю о ней», домой прихожу, коробку открываю, а там «Ловец снов» по Кингу. Представляешь? Пришлось возвращаться, менять. Может, и ты ещё встретишь своего горбатого, наедешь на него и всё переиграешь.
— Да где я его теперь встречу? — обронил Михей с досадой.
Сообразив в следующую секунду, что обмолвился, он попытался вскочить. Но не успел. Я толкнул стол и прижал гадёныша вместе с креслом к стене. Крепко прижал, надёжно, так чтобы даже дёрнуться не мог. И приказал:
— Рассказывай.
— Что рассказывать?! — взвизгнул Михей.
— Чей был хомм? Откуда приехал?
— Не знаю.
Выхватив кольт, я запрыгнул на стол и приставил дуло к голове толстяка:
— Не шути со мной, не таких обламывал.
— Честное слово, не знаю, — вращая глазами от испуга, простонал Михей.
— Ладно, не хочешь по-хорошему, — сказал я, — тогда поговорим по-другому.
Вернув кольт в кобуру, схватил одной рукой прожорливый подстаканник, а другой — съехавшую к самому краю стола сибирскую монету. Медленно поднёс монету к жерлу бездны и ещё раз спроси:
— Не знаешь?
Михей упорствовал и качал головой — нет, нет, нет.
— Жаль, — произнёс я разочарованно и отпустил монету.
Михей аж взвыл, так ему жалко её стало.
А я уже занёс над дырой египетский крест и повторил вопрос:
— Знаешь? Или нет?
Михей застонал, прижал руку к сердцу и зажмурил глаза, чтоб не видеть, как пропадёт дорогая штучка. Но тут же глаза распахнул и заговорил плаксивым голосом:
— Ну чего ты пристал, дракон. Ничего я не знаю. Горбун, когда крест отдал, только одно и попросил, чтобы я Холобыстина к тебе направил.
— Зачем?
— Да не спрашивал я.
— А как его найти? Горбуна?
— Не знаю. Ну, честно, не знаю. Появился из Запредельного и ушёл туда же. Даже имени своего не сказал.
А ведь точно ни хрена не знает, подумал я. Перестал корчить изуверскую гримасу, кинул артефакты на стол, спрыгнул и, слова больше не произнеся, направился к выходу. На пороге оглянулся и увидел, как Михей, тараща глаза, надувая щёки и делая пассы руками, безуспешно пытается наслать на меня в отместку за унижение какую-то магическую дрянь.
— «Чёрную магию для чайников» купи, — посоветовал я, презрительно сплюнул и вышел вон.
Почти дошёл по коридору до торгового зала, как вдруг подумал, если не я, то кто? Если не сейчас, то когда?
И чуть ли не бегом вернулся в кабинет.
Михей уже выбрался из-за стола и занимался тем, что собирал упавшие на пол артефакты. Увидев меня, так и замер в согнутом положении. Ничего я ему не стал объяснять, просто выдернул из стоящей в углу швабры черенок и проверил им крепость дверного косяка — хрясть! Дальше было весело. Михей метался по кабинету, опрокидывая стеллажи, и орал как резанный, а я лупил его. Лупил от души и лупил не жалея. А чтоб заглушить истошные крики, распевал во всё горло «Волшебника-недоучку». И когда десять минут спустя отъезжал от лавки, всё ещё мурлыкал, не будучи в состоянии остановиться, песенку про удивительный сон, где плачут коза и слон, плачут и говорят: «Что с нами сделал ты?»
