Книга Поцеловать осиное гнездо, страница 23. Автор книги Джонатан Кэрролл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Поцеловать осиное гнездо»

Cтраница 23

На следующее утро я позвонил одному приятелю, большому любителю кино, который также был подключен ко всем интернет-узлам в галактике. Я спросил, сколько фильмов выпустила студия «Марци-Пан». Два. «Проглоти его целиком» и «Клуб любителей потрахаться».

Пока я так сидел в состоянии, близком к коматозному, стараясь придумать, что делать дальше, позвонила Вероника. Я попытался сделать вид, будто ничего не случилось, но, должно быть, мой голос звучал, как с дальнего конца Аляски. Она моментально это заметила.

– Что случилось?

– Я узнал про «Марци-Пан».

Я ожидал чего угодно, но не того, как она отреагировала:

– Эх, выплыло!

Она произнесла это легко и весело.

– Как понимать это твое «Эх, выплыло!»? Вероника, ради бога, почему ты мне об этом не сказала?

– Потому что это глупо. Да это ничего и не значит, Сэм. Ты меня слышишь? Это ничего не значит! Я поступила по-идиотски, но с этим покончено. Это дело прошлое. О господи, до чего я боялась, что ты это вот так воспримешь... Ну, что ты хочешь от меня, Сэм? Что мне сказать? «Извини»? За то, что была не такой, как сейчас? За то, что ты обнаружил это до того, как узнал меня достаточно, чтобы понять? За что мне извиняться?

– У меня кружится голова, Вероника. Как будто я в стиральной центрифуге.

В ее голосе послышалось раздражение.

– Хочешь услышать сейчас? Всю историю? Зейн это и имела в виду, когда сказала тебе в Лос-Анджелесе, чтобы ты спросил про Дональда Голда. Это он затеял, но я согласилась, так как хотела, чтобы он полюбил меня. Я бы для него все сделала, а ему только того и надо было. Он даже придумал мне это имя... Но с этим покончено, Сэм. Столько лет прошло. Разве тебе нечего стыдиться? Разве у тебя в прошлом не было ничего такого, чего уже не изменить, и остается только сожалеть и жить с этим? Что я говорю? Я теперь даже не стыжусь. Это прошлая история... Теперь я горжусь собой, дружок. Горжусь тем, кто я и что сделала. Горжусь, что ты хочешь... – Ее голос впервые сорвался, и она перевела дух. – Что ты хочешь быть со мной.

Она заплакала. Голос у нее срывался. Она попыталась сказать что-то еще, но не смогла.

Я проявил себя дерьмом и не попытался ее утешить или поддержать. Я лишь прошептал, что перезвоню, и повесил трубку.


Кладбище в Крейнс-Вью вклинилось между лютеранской церковью и городским парком. Кладбище неконфессиональное, и на нем хоронили еще в самом начале восемнадцатого века. По иронии судьбы и Гордон Кадмус, и Паулина похоронены там неподалеку друг от друга. Кладбище небольшое, и его можно все осмотреть меньше чем за час. В детстве мы собирались там вечером, чтобы повалять дурака, подкрасться к кому-нибудь из своих и жутко завыть, но никто на такие шутки не покупался.

Я вышел из машины и перелез через невысокую каменную стену, окружавшую кладбище. Стояло чудесное утро, теплое и безветренное, вовсю пели птицы, и пахло цветами.

Первой я нашел могилу Паулины. На маленьком черном квадратном надгробии были высечены лишь ее имя и даты рождения и смерти. Могила была ухожена – явно кто-то навещал ее, приносил свежие цветы, выпалывал траву, вставлял свечки в маленькую застекленную лампу. Я стоял там, погруженный в не очень оригинальные мысли, – какое несчастье; что бы Паулина делала сейчас, будь она жива; кто ее убил. Мне вспомнилось, как она однажды склонилась над фонтанчиком для питья. На ней тогда была белая блузка и длинная красная юбка. Волосы были стянуты сзади в хвост, который она придерживала на плече, пока пила. Проходя мимо, я специально свернул, чтобы пройти в нескольких дюймах от нее. На какое-то мгновение я оказался ближе к Паулине Островой, чем кто-либо. Ее волосы блестели, а пальцы на кранике фонтана казались такими тонкими и длинными!

Опустившись на колени, я провел рукой по надписи на могильной плите и сказал:

– Помнишь меня?

Потом медленно встал и пошел прочь, намереваясь найти Кадмуса Гордона. На улице затормозила и остановилась машина. Подумав, что это может быть Фрэнни, я обернулся и увидел, что это всего лишь коричневый фургон экспресс-почты. И тут, оказавшись за надгробием Паулины, я заметил надпись на его тыльной стороне. Жирными белыми буквами: «Привет, Сэм!»

После смерти Паулины в Крейнс-Вью случилось несколько странных происшествий. О некоторых мы все знали, о других мне рассказал Фрэнни много лет спустя.

На следующий день после того, как было найдено тело, кто-то прошел по городу, оставляя на стенах, капотах машин, тротуарах и прочем надписи большими белыми буквами: «Привет, Паулина!» Мы видели такую надпись на стене католической церкви, на большом оконном стекле в салоне «Шевроле», на билетной кассе в кинотеатре. Наша шайка привыкла к грубым шуткам, но это было отвратительно. Нам и в голову не приходило, что такое мог вытворить кто-то из нас. Грегори Найлс, умник нашего класса, сказал, что это «настоящий дадаизм». Нам не понравилось это слово, что бы оно ни значило, и мы пригрозили Грегори убить его, если не заткнется. Убийства редко случаются в маленьких городках, и мы были поражены. Но кто-то – кто-то, кого мы, вероятно, знали, – счел это забавным. Ему показалось забавным писать убитой: «Привет!». Впервые после возвращения в родной город у меня появилось по-настоящему скверное предчувствие.


Когда я вернулся в Коннектикут, мое родимое чадо сидело на заднем дворе, кормя попкорном Луи, моего нелюбезного пса. Конечно, увидев меня, он зарычал, но он всегда так делал. Я мог кормить его вырезкой, гладить меховой варежкой или часами гулять с ним – он все равно рычал. Касс думала, что он сердится на меня за последний развод, и потому я старался растолковать ему, что Айрин тоже его не любила, но все без толку. Мы терпели друг друга, потому что я его кормил, а он был какой-никакой компанией, когда мой дом становился мне слишком велик. А вообще мы старались пореже попадаться друг другу на глаза.

Пока я был в Крейнс-Вью, с ним сидела Касс. Обычно по будням она жила с матерью в Манхэтгене и приезжала ко мне на выходные.

Я присел рядом с ними.

– Привет, Сладкая Картошечка.

– Привет, папа.

– Привет, Луи.

Он даже не удостоил меня взглядом. Касс улыбнулась:

– Как прошла поездка?

– Хорошо.

– А как Грета Гарбо?

– Хорошо.

Мы сидели втроем, будто идолы на острове Пасха, глядя в разные стороны. Луи заметил что-то в углу двора и начал туда подкрадываться.

– Почему, когда я был мальчишкой, у нас обычно были великолепные собаки, а теперь, когда вырос, выбрал его? Единственный самец на земле с непрекращающимся предменструальным синдромом.

– А что, пап, ты ведь в настроении? Хочешь половить мяч?

– С удовольствием.

Я встал и пошел в дом за бейсбольными рукавицами и мячом. Они лежали на столе рядом с почтой. Взглянув, я увидел срочное письмо от Вероники. Я был благодарен ей за то, что она не позвонила, но в данный момент не хотелось читать ее послание, поэтому я отложил письмо и вышел.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация