Потому что правила дорожного движения, кажется, перестают существовать.
Есть мнение, что Броун, делая свое знаменитое открытие, предвидел дороги Аргентины. Повозки, лошади, просто груженые ослики или мулы. Все это прет по встречной, останавливается где-то посередине, перегородив всем путь.
Джобс давил на клаксон не переставая. Он вскакивал, ругался, один раз порывался даже выскочить наружу, чтобы набить морду какому-то крестьянину. Таманский с трудом удержал американца.
Одним словом, когда журналисты, уже под вечер, прибыли в какой-то населенный пункт, очередной «Гранде…» или «Рио…», Джобс сказал, что на сегодня с него хватит, и направился в кабак.
55
Когда Джобс бухнул на стол бутылку виски, Костя поинтересовался:
– Ну, и какой у нас с вами будет план? Общую картину я знаю. А вот детали мне пока неясны.
– Сейчас… – Американец отвинтил пробку и разлил содержимое бутылки в два стакана.
– Собираетесь заночевать тут? – Таманский не стал пить.
– Да. – Джобс выпил. – Черт…
Он явно был раздражен и даже зол. Таманский внимательно изучал его.
– Скажите, Билли, а что вы собираетесь делать дальше? Мне, честно сказать, не понятно. Тут все дороги – дерьмо, вы собираетесь напиваться после каждого километра или чаще?
– Черт! – Джобс сморщился. – Как вас мамочка таким родила? Тамански, вы же исключительный зануда! Ваши нотации – это не совсем то, что сейчас я хотел бы слышать.
– Но вам придется привыкнуть к ним, Джобс, если вы хотите продолжать наше путешествие. – Костя отодвинул стакан с виски подальше.
Билл непонимающе посмотрел на Таманского.
– Константин, вы вообще русский?
– Хорошенькое начало для разговора. У меня польские корни. А что?
– Поляки, русские… Какая разница?
– В нашем контексте никакой.
– Но я слышал, что все русские пьют, как слоны на жаре.
– Лошади… – поправил коллегу Костя. – Пьют, как лошади. Это бывает. Только не у всех и не всегда. Сейчас мне не хочется пить. Сейчас мне хочется знать, куда мы направляемся и как вы планируете подобраться к лагерю. Или я сейчас же сажусь на тот самый джип, что вы арендовали, и укатываю в Буэнос-Айрес.
– Черт! – Американец отодвинул и свой стакан. – Вы удивительно умеете ломать кайф.
– Я жду.
– Хорошо! Черт! – Джобс закрутил крышечку у бутылки. – Я думаю завтра утром пробиться, к черту, через этих полоумных туземцев. Наша цель – это Рио-Колорадо. Оттуда мы уйдем на совсем уж лесные дорожки, а потом пойдем пешочком. У меня есть карта и довольно точные указания.
– И насколько часто вы планируете останавливаться?
– Ну… – Джобс пожал плечами. – Ну, собственно… Это случайность. Я не ожидал, что эти дороги так меня выведут.
Американец замолчал, покосившись в сторону бутылки.
– Черт. Ну, хорошо, Тамански, давайте сделаем так. Это последняя моя остановка в пути. Только давайте, раз уж я взял бутылку, разопьем ее. С завтрашнего дня я не возьму в рот ни капли. Только баранка, только дорога! Если вам так угодно, Тамански, можете сами сесть за руль.
– Ну, если понадобится, сяду. Однако я бы на вашем месте на это сильно не рассчитывал.
– Конечно! Конечно, товарищ. – Джобс щедро налил себе в стакан. – На здоровье!
– Черт с вами. – Таманский взялся за стакан. Виски отдавало сивухой и дурным деревенским самогоном. – Но учтите…
Джобс прижал руки к груди.
– Клянусь всеми святыми.
После третьего стакана Билли развеселился и заказал каких-то закусок, более всего напоминавших сушеное до одеревенения и дьявольски острое мясо.
– Вот скажите мне, Тамански, на кой черт вам этот кубинец?
– Вы о чем?
– Ну, этот… Че Гевара. Вот носятся все вокруг, носятся. Че Гевара то, Че Гевара сё… На майках его рисуют. Ну, знаете, в этом, в берете. А по сути – что? По сути он поругался с Фиделем и свалил делать революцию. Оказался никому не нужен, и его сожрали боливийцы. Он же неудачник, ваш Че Гевара. Неудачник.
– Это не помешало ему опрокинуть в море ваш десант.
– Ну… – Джобс развел руками. – Знаете…
– Что? Забыли? – съязвил Таманский. – Или американский десант набирается из неудачников?
– Подите вы к черту, Тамански. Просто эти идиоты из Пентагона, как всегда, облажались.
– А в Боливии, когда вы пригнали туда кучу рейнджеров, он водил вас за нос черт знает сколько времени… Странная привычка у неудачника, оставлять Америку с носом.
– Да, но его все-таки взяли за жабры.
– Еще бы. Сколько дивизий его ловило? Не припоминаете? Две? При поддержке авиации, ваших советников, рейнджеров… Хороший послужной список у этого неудачника.
– Вы не понимаете, Тамански. Что он сумел изменить? – Джобс пьяно качался на скамье. – Что он сумел переделать в мире? Свалить Штаты? Кишка тонка! Или, там, уничтожить капитализм? Но Тамански, вы же понимаете, что капитализм – это форма социальной активности. Ее невозможно отменить!
– Но мы-то сумели! – неожиданно сам для себя ответил Костя. – Вот и идите в задницу, Джобс, с вашим капитализмом. Имели мы его! И не только мы. Все вы меряете на деньги, чертовы… капиталисты.
– Ну, и не все! Совсем не все! – возмущенно отвечал Билли. – Совсем не все, а даже наоборот.
– И что же? Ну, давайте, Джобс. Давайте, скажите мне, что же вы почитаете превыше денег? Что это за штука такая?
– Это… Это… – Американец налил еще стакан, обильно проливая мимо. – Любовь к родине!
Он попытался встать и спеть гимн Соединенных Штатов Америки, но Таманский усадил его обратно.
– Любовь к родине? Хорошо. Вот давайте, Билл, начистоту. Вам доставляет удовольствие тот факт, что ваши самолеты бомбят вьетнамцев и заливают джунгли напалмом?
– Ну… Черт, это же вьетнамцы! Они же коммунистические эти… – Американец покосился на Костю. – Простите, Тамански, а вы коммунист?
– Да! – впервые с гордостью ответил тот.
– Надо же! – Джобс был поражен. – Я тут пью с коммунистом, оказывается!
– Не увиливайте, Билл! Вам нравится то, что ваши солдаты убивают мирных жителей во Вьетнаме?
– Каких, к черту, мирных жителей? Вы там были?! – вдруг завопил Джобс. – Вы там были?! Эти проклятые коммунисты в любой момент готовы метнуть вам гранату в машину! Они же не умеют воевать! Не умеют! Чертовы узкоглазые подонки! Прячутся в своих долбаных… Вас там не было, Тамански! А я был!
Костя отмахнулся.
– Так вам нравится это или нет?
