– Да нет, больше ничего.
– Тогда я пойду?
– Иди. Только я тебя прошу, будь осторожен на задании. Мне лишние жертвы не нужны, особенно если ты окажешься в их числе, – сказал шеф, глядя мне в глаза.
– Не окажусь, шеф, честное слово, не окажусь, – честно пообещал я. Насчет лишних жертв я ничего не сказал, но Лысый Дьявол меня понял. – Да, кстати, шеф, вы давно были в последний раз в отделе вооружения?
– А что такое? – встрепенулся сэр Найджел.
«Интересно, с чего бы это он так живо среагировал на мой вопрос? Уж не попал ли я в больное место Лысого Дьявола?» – подумал я, но отступать уже было поздно.
– Да там начальник отдела, по-моему, уже давно созрел для проверки у Дженис по полной программе, – сказал я.
– Ах, вот оно что, – сказал мой шеф голосом, который не предвещал ничего хорошего Кочински. – Он уже давно уклоняется от проверки на профпригодность. Придется мне заняться им всерьез.
Мне даже стало немного жаль беднягу. Когда шеф говорит, что собрался кем-то заняться всерьез, то это означает для объекта его внимания как минимум страшный разнос. Впрочем, Кочински виноват. Дошутился. Таких шуток надо мной я еще никому и никогда не прощал и не собирался делать этого и впредь.
– Ну ладно, я, пожалуй, пойду, – сказал я и подумал: «Я не кардинал Ришелье, интригами не часто занимаюсь, но тут, похоже, такой случай, когда даже полный дилетант в интригах сумел бы воспользоваться ситуацией. Беднягу Кочински я сильно напугал своими угрозами, и если теперь к нему заглянет на чай сэр Найджел, а мой шеф всегда все проблемы с персоналом, особенно со старыми сотрудниками, старается разрешить лично, с глазу на глаз, и ходит на такие переговоры без охраны, то у Кочински наверняка сдадут нервы. Уверен, это будет замечательное шоу. Жаль, я этого не услышу».
– До свидания, Найдж, – сказал я и вышел.
Выйдя из главного кабинета, я направился домой, но по дороге решил позвонить в больницу, где отдыхал после нашей вчерашней встречи Эд Хамнер. Убедившись, что за мной никто не следит, я свернул к ближайшему телефону-автомату. Не со своего же корпоративного оллкома мне звонить по личным делам, за которые мне снесли бы башку, если бы узнали о них. В телефонном справочнике я быстро нашел Балтимор стэйт хоспитал, набрал номер и сказал:
– Добрый день.
– Добрый день, сэр, – приветливо ответила мне дежурная сестра Балтимор стэйт хоспитал.
– Я бы хотел, если это возможно, побеседовать с вашим пациентом Эдвардом Хамнером, которого доставила вчера вечером «Скорая помощь» с травмой носа примерно в 23.40 с вечеринки.
– Минуточку, пожалуйста, – ответила дежурная. До меня донеслись щелканье кнопок и тихое «бип-бип» компьютера.
– Эдвард Хамнер, 29 лет, проживает на Черчилл-авеню, 134, 780, доставлен вчера в 23.42 с переломом носа и сотрясением головного мозга средней тяжести.
– Да-да, – быстро сказал я.
– К сожалению, сэр, вы не сможете с ним поговорить, – сказал приятный голосок сестры.
– Но почему? Он что, так плох? – удивился я. – Травма ведь не такая уж тяжёлая.
– Нет, с ним все в порядке.
– Так в чем же дело?
– Мистер Хамнер был выписан сегодня утром.
– Понятно, – ответил я и, подумав, спросил: – Вы не знаете случайно, кто его забрал?
– К сожалению, имени этого человека в документах регистратуры нет, – ответила сестра.
– А вы не могли бы описать человека, который забрал сегодня моего друга из больницы?
– К сожалению, это было утром, не во время моего дежурства, так что помочь я вам не могу.
– Может быть, в файлах главного компьютера есть имя этого человека? – не отступал я.
– К сожалению, все утренние файлы уже перенесены из оперативной памяти больничного компьютера в глобальную сеть ВОЗ, – терпеливо ответила сестра.
– Очень жаль.
– Можем ли мы быть вам еще чем-либо полезны? – спросила моя собеседница, и по ее тону я понял, что она уже вовсе не желает оказаться мне чем-либо полезной.
– К сожалению, нет, – ответил я и повесил трубку.
Я постоял немного, размышляя о том, кто мог забрать Эда из больницы. Сам он не смог бы уйти, потому что я хоть и был вчера пьян, но врезал ему крепко. Да и врачи бы его не отпустили. Ответ было найти сложновато. Это мог сделать любой из почти тридцати человек, присутствовавших на вчерашней вечеринке.
Я позвонил домой Эду, однако ответом мне были лишь гудки да противный голос автоответчика. Хамнера не было дома. Значит, тот, кто его забрал, отвез его к себе домой, чтобы не оставлять в одиночестве больного человека. Хотелось бы мне знать, кто же все-таки этот неизвестный.
Я позвонил Свете, но ее тоже не было дома. На работу ей я не мог позвонить, чтобы меня не засекли сыщики Мартина. Оставалось разве что поискать в адресной книге всех, кого я запомнил на вчерашней вечеринке, и обзвонить их, в первую очередь тех, кто живет поблизости от Балтимор стэйт хоспитал. Кто-нибудь из них вполне мог забрать Эда.
Пораскинув мозгами, я решил, что мне этим заниматься не только опасно, но и бесполезно. А ребята Мартина с подобным заданием справятся гораздо быстрее и с меньшим для моей персоны риском. Тем более они специально подготовлены для выполнения такой работы. Я же искусство наружного наблюдения проходил в основном в факультативном порядке, не как отдельную дисциплину, а как довесок к моему искусству убивать. Помозговав над этой идеей, я решил, что давать Мартину указание взять под наблюдение еще и Хамнера не стоит, особенно учитывая, что я еще не решил, что же мне сделать с ним. Хватит мне того, что его ребята пасут Светлану.
Кстати говоря, я уже давно не получал никакой информации от Мартина о моей пшеничноволосой сероглазке с улыбкой хозяйки гостиницы и ученой степенью.
«Это надо исправить», – решил я и начал набирать телефонный номер конторы Мартина.
– Эй, ты! Ты че, собрался весь день звонить? – раздался за моей спиной чей-то молодой голос.
Я медленно повернулся и посмотрел на сказавшего эти слова. Им оказался высокий, крепко сбитый парень лет двадцати – двадцати двух с бритой головой и жидкой бороденкой в переливающемся всеми цветами радуги пластиковом комбинезоне со множеством карманов и стилизованных изображений человеческих черепов, в высоких кожаных ботинках с толстой подошвой и металлическими пластинами на носках. Уши его были проткнуты серьгами в виде берцовых человеческих костей, на шее болталась толстая цепочка под серебро с подвешенными к ней черепом и целой пригоршней не то брелков для ключей, не то африканских амулетов на счастье. Одним словом, данный индивид принадлежал к числу «форвардов», как они сами себя называют. Лет пятнадцать назад таких называли «прогрессивной молодежью». Терпеть их не могу.
