Внезапный телефонный звонок заставил меня подскочить.
– Роджерс у телефона, – сказал я, торопливо схватив трубку.
– Роджерс, это Биллингем. Я звоню тебе, потому что ты задерживаешься.
– Куда задерживаюсь? – удивился я.
– Разве ты не получил моего сообщения на пейджер? – в свою очередь удивился Биллингем.
– Нет. Я отключил его, чтобы лучше подготовиться к предстоящей мне сегодня операции, – сказал я и почувствовал, как ручеек холодного пота потек вдоль моего позвоночника.
– Вот как? Это довольно серьезное нарушение правил, – тоном старого школьного учителя сказал мне Биллингем.
«Как вы все любите говорить со своими подчиненными в таком тоне!» – внезапно со злостью подумал я и сказал:
– Я знаю это, но я всегда так делаю перед очень трудными заданиями, чтобы лучше сконцентрироваться.
– Что ж, это не столь серьезный проступок, чтобы подавать о нем рапорт. Однако все же зайди ко мне как можно быстрее.
– Для такой спешки есть причина?
– Да. Мне через двадцать минут надо будет улететь в банк, чтобы представить документы о нашей финансовой деятельности, а мне еще нужно выдать тебе кое-какие документы.
Я посмотрел на часы и сказал:
– Я буду в вашем кабинете через пять минут.
– Очень хорошо. Я подожду, – ответил Биллингем и положил трубку. Я сделал то же самое и подумал: «Как же вовремя я вернулся».
Однако расслабляться не было времени. Надо было срочно привести себя в порядок. До кабинета Биллингема можно добраться за две минуты бегом, так что у меня было еще почти три минуты на то, чтобы предстать перед Апостолом в приличном виде.
Я мгновенно стянул с себя костюм, в котором выходил, и едва смог разжать сведенную судорогой левую руку. Потратив почти минуту на то, чтобы разжать ее скрюченные пальцы, я со злостью бросил на пол сильно пострадавший после скачек по крышам и ползаний по стеклу костюм. После чего надел висевший в шкафу точно такой же, который я всегда держал здесь про запас, как говорится, на всякий пожарный. Вот он и пригодился. Переодевшись, я быстро провел пару раз расческой по волосам, бросил старый костюм в шкаф и выскочил из кабинета.
Кабинет Биллингема располагался, как и все кабинеты наших начальников, на верхнем, сороковом этаже, однако, в отличие от моего, выходил окнами не на улицу, на которой стояло наше здание, а на крышу того самого магазина, примыкавшего к нашей конторе.
Меня внезапно пронзила страшная мысль: «А не мог ли Биллингем видеть, как я спускаюсь или поднимаюсь по стене здания? Может быть, именно по этой причине он и вызвал меня? Чтобы лично выяснить обстоятельства, вынудившие меня на такой шаг? Да нет, он бы сразу передал это дело сэру Найджелу, чтобы тот со мной разбирался».
Я немного успокоился и обнаружил, что почти пришел к месту своего назначения. Передо мной блестела медной ручкой дубовая дверь кабинета Биллингема.
Я постучал и вошел внутрь.
– Рад тебя снова видеть живым и невредимым, – сказал Апостол, не поднимая головы от своих бумаг.
Меня вновь охватила паника.
«Он все видел и просто играет со мной, как кошка с мышкой. Но я его могу легко убить прямо сейчас. Он мне не противник».
Я понял, что уже мысленно примеряюсь, как бы убить Биллингема, и постарался взять себя в руки. От убийства Хамнера, если его раскроют, я еще смогу отбрехаться, хотя шансы на это хилые, но от убийства Биллингема – никогда. А это дело раскроют обязательно. Организация не прощает, когда убивают кого-нибудь из ее членов. Тем более когда жертва занимает один из самых ответственных постов.
«Правда, смерть Биллингема можно будет свалить на кого-нибудь из его недоброжелателей, недостатка в которых никогда не было», – подумал я и невольно улыбнулся изящности решения, ужаснувшись в то же время его подлости.
– Чем я могу быть вам полезен? – спросил я, без разрешения усаживаясь в мягкое кресло.
– Тебе поручили дело Браунлоу, – не то в вопросительной, не то в утвердительной тональности сказал Биллингем.
– Да.
– Это очень сложное дело, на которое сэр Найджелвынужден послать тебя одного.
– Я это знаю, – немного раздраженно ответил я. Не собирается ли Апостол еще и азбуку мне почитать?
– Я это к тому говорю, что при выполнении этого задания могут возникнуть самые неожиданные непредвиденные обстоятельства, – сказал Биллингем, пристально посмотрев на меня.
– Я прекрасно отдаю себе в этом отчет.
– Кроме того, после деятельности одного из настоящих маньяков со вчерашнего дня введено усиленное патрулирование улиц города. А это может затруднить твою работу.
– Не настолько, чтобы я не смог ее выполнить, – ответил я несколько резче, чем собирался.
– Никто и не спорит, что ты самый опытный и квалифицированный сотрудник в нашем бюро, однако обстоятельства этого дела будут для тебя неожиданностью, – сказал Биллингем и внимательно посмотрел на меня, словно взрезав мою душу своим взглядом.
– О чем, черт возьми, вы говорите? – спросил я и после короткой паузы, спохватившись, сказал: – Я хотел сказать, что вы имеете в виду, сэр?
– В этот раз риск слишком велик. Тебе придется работать без ксивы и прикрытия.
– Что ж, это вполне мне подходит, – ответил я и, помолчав несколько секунд с умным видом, добавил: – Насколько я понимаю, все вышесказанное означает, что я один буду целиком и полностью отвечать за исход операции?
– Именно так, – кивнул головой Биллингем.
– Надеюсь, хоть отход мне подготовят? – спросил я, в упор глядя на хозяина кабинета.
– Все детали тебе лучше обговорить с сэром Найджелом, – ответил мне Апостол.
– Если это все, то я пойду готовиться дальше.
– Да, это все. Можешь быть свободен.
Я встал и вышел, не попрощавшись. Это считается плохой приметой – прощаться перед заданием. Впрочем, наплевать. И на приметы, и на всемогущего Биллингема.
Я хотел сразу пойти к сэру Найджелу, однако передумал. У моего шефа наверняка забот и без меня хватает. А я и так проживу. Не впервой мне работать в нештатной ситуации. Я вспомнил, как несколько лет назад был вынужден прикинуться угонщиком самолета, чтобы застрелить больного пассажира в последней стадии заражения. Агенты нашего бюро потом сымитировали мою смерть при штурме самолета парнями из управления по борьбе с терроризмом и вывезли меня, как и положено покойнику, в пластиковом мешке для трупов. Да и сегодняшний денек уже в более чем достаточной мере проверил мои нервы на прочность. Во всяком случае, мне еще никогда не приходилось работать в такой ситуации, как сегодня. И все-таки я сделал то, что планировал, и сумел вернуться. А значит, и с делом Браунлоу справлюсь, каким бы необычным оно ни было бы.
