— Не сомневаюсь, что рассказывал. Он всегда так поступает. Женщины любят моего мужа за то, что он такой честный. А еще веселый, и такой заботливый, что вы чувствуете, будто он ваше второе «я». Одного вы не знаете, Миранда: он неизменно выбирает себе женщин одного и того же типа. Хорошеньких и очень умных. Таких, которым есть, что сказать. Которые умеют сделать свою жизнь интересной. Но одно из его малозаметных прекрасных качеств состоит в том, что его женщины непременно должны быть несчастненькими. Хью хочет спасти вас от ваших драконов. Он настоящий рыцарь. Уверена, что вы нуждаетесь в помощи, и он готов ее вам оказать.
— Я сейчас повешу трубку.
В голосе ее впервые за весь разговор прорезалось раздражение.
— Я вам позвонила, чтобы всем нам сэкономить массу времени и нервов! Если вы такая же, как и остальные его приятельницы, то вы его любите, потому что нуждаетесь в нем, а никак не наоборот. Вы будете все глубже увязать в этих отношениях, пока не станете чувствовать себя без него совершенно беспомощной. Быть может, этот момент уже наступил. Но имейте в виду, когда это произойдет и когда ему наскучит ваша слабость, он вас бросит. Он всегда так поступает. Это в его привычках. Он будет это делать очень мягко, и вы будете думать — ах, как он страдает, даже себя будете считать виноватой, но на самом деле это будет не так…
— Как вы можете говорить такое о своем муже? Она засмеялась, и ее смех напугал меня — спокойный, знающий. Она говорила о предмете, который хорошо изучила. Ей доставляло удовольствие беседовать со мной — с новичком.
— Он вам еще не давал почитать автобиографию Казандзакиса? «Отчет для Греко». Обязательно даст. Там есть одна фраза, которая ему особенно нравится: «Они были воробьями, а я хотел сделать их орлами».
Я повесила трубку. Никогда прежде этого не делала. Мне хотелось забыть об этом разговоре, но я не могла, потому что чувствовала ее правоту: я была слаба. И я в самом деле в нем нуждалась.
В течение нескольких минут я ненавидела в равной степени Хью и себя. Почему это не могло быть просто интрижкой? Мне бы этого хватило. Почему нам было не остановить машину, доехав до этого участка дороги? И по чьей вине нас так далеко занесло?
Я все еще сидела в том же кресле, когда он позвонил час спустя. Я рассказала ему о разговоре с его женой и добавила, что больше не желаю его видеть.
— Подожди! Подожди, Миранда! Пожалуйста! Тебе следует знать еще кое-что. Она пересказала тебе весь наш разговор? Сказала, как это было? Я ей сообщил, что хочу уйти.
— Что?!
— Я сказал ей, что полюбил тебя настолько, что хочу от нее уйти.
Я отвела трубку от уха и ошеломленно посмотрела на нее, словно это был он.
— Что это ты такое говоришь, Хью? Я от тебя ничего подобного не слышала!
— Слышала, но не поверила, что это всерьез.
— Нет, ничего подобного ты не говорил. Я не знаю, что происходит вокруг меня. Я и в самом деле одна из многих в ряду твоих подружек. Шарлотта права: я еще одна беспомощная пичужка в твоей коллекции поклонниц. Почему ты вдруг решил, что хочешь уйти?..
— Потому что я люблю тебя!
— И ты готов бросить жену, с которой прожил два десятка лет, и детей и… Дерьмо это собачье! Я не желаю взваливать на себя такую ответственность. И такую вину. Я ухожу.
— Нет, прошу тебя… Я повесила трубку.
Я постаралась вернуться к жизни, какой она была до встречи с Хью Оукли, и почти в этом преуспела. Загрузить себя до предела работой можно всегда. Проблемой остаются промежутки между делами, когда непрошеные мысли и воспоминания взрываются в голове, как шрапнель.
Я съездила в Калифорнию, Бостон и Лондон. В невзрачном букинистическом магазинчике возле галереи Хейворда я совершила едва ли не самую выгодную в своей жизни покупку, приобрела ценнейшую книгу за пять фунтов. В другое время я от радости принялась бы делать кульбиты. Теперь же у меня на глазах выступили слезы, потому что единственным, с кем мне хотелось бы разделить радость этого приобретения, был Хью Оукли.
Он все время звонил. Если я оказывалась дома, то заставляла себя не мешать включаться автоответчику. Его сообщения были разными по тону — от спокойных до мучительных. Он посылал письма, цветы и трогательные подарки, при виде которых у меня перехватывало дыхание. Чего он не делал, так это не появлялся ни у меня дома, ни в магазине. Я была ему за это благодарна. Вот уж что мне нужно было меньше всего — видеть его. Он это наверняка понимал и принимал, слава богу.
Я рассказала обо всем Зоуи и Франсес Хэтч. Они разошлись во мнениях насчет того, что мне следовало делать. Зоуи сама наелась женатыми любовниками и к вероятности ухода Хью от жены относилась еще более скептически, чем я.
— Забудь об этом! Они все обещают развестись, пока ты снова не окажешься в их власти. А тогда опять начинают вилять. Женатому мужчине нужны острота и новизна любовной интриги плюс комфорт и устои семейной жизни. Сочетание невозможное и несправедливое. Ты не можешь дать ему то и другое, ведь вы и знакомы-то всего несколько месяцев. Кто-то сказал, что первая жена мужчину объезжает, а вторая только снимает сливки. Но я в это не верю. Все как раз наоборот. Если даже он и оставит жену, на ваши отношения до конца твоих дней всегда будут давить десять тонн вины… Знаешь анекдот, как мужчина заказывает себе новый костюм? Портной снимает мерку и говорит, чтобы тот пришел через две недели. Заказчик появляется в срок и примеряет костюм. Вид ужасный. Левый обшлаг длиннее правого на пять дюймов, лацканы совершенно несимметричные, клинышек в паху болтается, как у шаровар. Худший костюм в мире. Парень так и говорит портному, а тот ему: «Все, что вам надо, это подтянуть один рукав и придерживать его подбородком. Еще поднимите правое плечо на пять дюймов, чтобы лацканы стали ровными, а правую руку суньте в карман и поддерживайте клинышек…» В общем, ты поняла. И вот заказчик делает, что ему говорят, и становится похож на горбуна из «Собора Парижской богоматери». Но когда он смотрится в зеркало, костюм сидит безупречно! Портной уверяет: «Так теперь все носят, это модно». И вот парень расплачивается и выходит от портного в новом костюме. Хромая, как Квазимодо, он проходит по улице мимо двух мужчин. Они оборачиваются ему вслед, и один говорит: «До чего жалко таких вот калек!» Другой отвечает: «Да, но зато костюм просто сказочный!» По-моему, это самая блестящая метафора того, как мы пытаемся вдохнуть жизнь в подобные отношения. Или того, что мы вытворяем с собой, дабы вдохнуть жизнь в любую мало-мальски важную для нас вещь. Не делай этого, Миранда. У тебя и так столько всего. Он тебе не нужен, какими бы замечательными ни казались эти отношения…
— Но если это оно и есть, Зоуи? Что, если я откажусь от него, а потом выяснится, что это была самая большая любовь в моей жизни? Что, если эти воспоминания раздавят меня своей тяжестью?
— Если нам повезет и мы встретим своего Единственного, то процентов на семьдесят-восемьдесят все уже есть с самого начала. Остальные двадцать приходится создавать самой. В твоем случае, Миранда, это гораздо больше двадцати. Но если надо так надо, — действуй. Только не забудь надеть шлем на голову и научись заранее распознавать звук летящих в тебя снарядов. А они полетят, и полетят один за другим — только успевай уворачиваться!
