Леда
Машина тормознула у остатков шлагбаума.
– Все, – повернулся к нам водитель из местных жителей, которого мы наняли в Хороге на последние оставшиеся у нас деньги. – Дальше я не поеду. До Рошт-Калы тут рукой подать. А дорога плохая.
– Слушай, – наклонился к нему Артем. – Мы с тобой договорились, что ты нас везешь до места?
– Я вас и довез, – ответил водитель. – Что, не видишь, дальше только на бэтээре можно проехать?
– А деньги ты за что взял, скотина? – Артем рывком открыл дверцу автомобиля и подошел к водительскому месту. – Вот я тебя сейчас вышвырну из твоей колымаги и дальше поведу сам.
– Попробуй, – меланхолично кивнул на дорогу памирец, нисколько не испугавшись слов Артема.
– Остановись, Артем, – притормозила я своего спутника. – У меня ощущение, что мы почти добрались. Да и дороги дальше действительно нет.
Готовящееся рукоприкладство не состоялось. Артем отступил от машины:
– Ладно уж, езжай, таксист. И благодари своего Аллаха, что все благополучно закончилось.
Потрепанная машина со скрежетом развернулась на небольшом пятачке и умчалась в направлении города.
– Ну, и куда дальше? – повернулся ко мне Артем.
Я молча пошла по дороге вперед. Артем, чертыхаясь, пробирался сзади. Зря он окрысился на водителя. По этим серым каменным осыпям, припорошенным снегом и перегораживающим дорогу через каждые несколько шагов, действительно можно было пробираться только пешком. Постепенно мы разогрелись, прыгая с камня на камень, и не так стал донимать ледяной ветер. А ветер дул и дул вдоль узкого ущелья и швырял в лицо хлопья водяной пены с бурлившей рядом реки.
… Воздух царапает нёбо, Льдистые пики вдали, Бурая, снежная роба Скудной и дальней земли. Хаос камней подавляет, Речка шипит на мели, Да облепиха кивает Бледному небу вдали. Ветер тоску нагоняет, В скалах уныло гудит, А грязно-белое солнце Медленно лезет в зенит…
Артем так же неожиданно, как начал декламировать, остановился:
– Да, прав был один мой знакомый. В эти места человека может заманить только длинный рубль. Ну, очень длинный.
– А как же местные жители? – повернулась я к нему.
– “Родину, сынок, не выбирают”, – сказал папа-червяк сыну, зарываясь в навоз, – улыбнулся Артем.
– Что-то я тебя не поняла…
– Это я так… старый анекдот вспомнил.
Наконец за одним из поворотов дороги открылось ущелье.
– Нам – туда, – я махнула рукой вверх.
– Однако это довольно посещаемое место, – Артем с удивленным видом рассматривал плотно утоптанную тропинку, уходящую по склону в нужном нам направлении. – Ты не ошиблась в выборе? – повернулся он ко мне.
– Нет, я точно чувствую, что станция где-то там, наверху.
– Хм, неужели рядом с ней находится какое-нибудь селение?
– А нам-то как это может помешать? – спросила я.
– Очень просто, – ответил Артем. – Живущие рядом с таким загадочным местом или сделают из него святыню, или наложат табу на его посещение.
– Ну и что?
– А то, – повернулся ко мне Артем, – что эту территорию будут тщательно охранять.
– Так в любом случае у станции должна быть стража, – пожала я плечами. – Не все ли равно, кто ее охраняет – люди или орки. Мне кажется, с людьми у нас будет меньше проблем.
– А мне кажется, больше, – покачал головой Артем.
– Почему?
– Если возникнут сложности с переходом, – пояснил он, – придется применять силу и, как водится, все закончится кровопролитием. Мне все же легче в этом случае разбираться с орками, чем с людьми.
– Что-то раньше я не замечала за тобой такой щепетильности на пути к цели.
– Я человек спокойный, – усмехнулся Артем. – Никогда первый не лезу на рожон и предпочитаю решать вопросы миром. Но если меня заденут, то очень быстро теряю над собой контроль…
– Тебя это так волнует?
– Да нет, я давно понял, что человек способен на все, защищаясь… Вот только потом, бывает, совесть мучает. Особенно если кто-то случайно попадет под горячую руку.
– Ну, тогда ты можешь быть спокоен. В такой дыре никто случайно долго не задержится.
Я оказалась права, и большого поселения мы не встретили.
На одной из террас, обрывающихся в ущелье, стояла типичная памирская мазанка с одной дверью, глухими стенами и окошком в виде стеклянного шалашика посреди плоской крыши. Тропинка как раз и вела к дверям этого жилья. Выше по всему ущелью, сколько видел глаз, простирался нетронутый снежный покров.
– Ну вот, – я взглянула на Артема, – всего-то одна семья, наверное, тут и живет. А ты уже настроился на целое селение…
– Мне интересно, кто тут уединился вдали от общества, – Артем внимательно изучал мазанку. – Надо бы прояснить этот вопрос.
– Зачем?
– Во-первых, не люблю оставлять за спиной неизвестность. Вот из такой халупы нам вполне могут засветить в спину из чего-нибудь огнестрельного. Во-вторых, уже наступают сумерки, а у меня нет никакого желания ночевать в снегу. Ведь до станции, насколько я понимаю, мы засветло не доберемся?
– Вряд ли, – я посмотрела на уходящий вверх склон ущелья. – Похоже, что станция очень высоко в горах, а мы пока еще и не начинали подниматься.
– Тогда нечего ждать, – Артем решительно направился к глиняной избушке. – Будем проситься на ночлег у здешних жителей.
– Эй, есть кто живой? – Артем стоял на пороге и пытался разглядеть хозяев в полумраке хижины.
Я шагнула вслед за ним и, мысленно прощупывая территорию дома, почти сразу же наткнулась на такой же мысленный зонд, протянувшийся в нашу сторону. Я предупреждающе сжала руку Артема, но зонд тут же пропал.
– О, какие гости ко мне пожаловали, – в полумраке материализовался сухонький старикашка. – Проходите, не стойте в дверях.
Артем двинулся ему навстречу.
– Что привело вас в эти негостеприимные места? – блеснул взглядом в мою сторону хозяин.
– Мы бы хотели попроситься к вам на ночлег… – начал Артем.
– Прекрати, Артем, – я тоже шагнула вперед. – Он давно уже все понял.
– Но я ничего не понял, – Артем недоуменно переводил взгляд с меня на старикашку.
– Я рад приветствовать в моем скромном жилище соплеменницу, – улыбнулся мне хозяин жилья, – и тебя, Странник, – повернулся он к Артему.
– Черт, – изумился Артем. – Так вы…
– Совершенно верно, молодой человек. Я не принадлежу к расе людей.
Закран. Вечерняя беседа
Закран рассматривал эту довольно странную пару, неторопливо попивая чай.
