— Верно, — подтвердил я, наливая очередную порцию «Толстяка». — Послушайте, Ярослав, а вы уверены... в своих способностях? И вообще, давно ли вы этим делом занимаетесь?
Он с подозрением глянул на меня, прежде чем проглотить содержимое стакана.
— А почему вас это интересует?
— Да просто так...
— Вы, случайно, не журналист?
— А что, похож? — попытался усмехнуться я.
— Кто его знает. Я же, наверное, тоже не очень похож на телепата.
— На телепата? — переспросил я. — Вы что — читаете мысли?
— Нет-нет, — почему-то смутился он. -- Это я просто так называю свои способности видеть. На самом деле, конечно же, я не знаю, о чем думают люди. Но когда я держу в руках чью-то фотографию, то у меня возникает странное чувство. Будто я нахожусь рядом с тем, кто изображен на снимке, причем в данный момент. И вижу не только его, но и все окружающие его предметы, слышу все звуки — если они есть — и даже чувствую запахи. Правда, такое состояние длится недолго — какие-то секунды, не больше. Но обычно этого бывает достаточно, чтобы понять, что происходит с разыскиваемым.
Я недоверчиво хмыкнул.
— Ну а если разыскиваемый давным-давно мертв и лежит под землей? Вы что, тоже оказываетесь рядом с ним в могиле?
Лабыкин резко вздернул голову, и я испугался, что он сейчас повернется и уйдет, но он сказал:
— Я понимаю — поверить в это трудно. Слепой от рождения никогда не поймет, что значит — видеть. Так и вы все не способны понять, что чувствую и ощущаю я. И вообще, не надо вам во все это вникать. Это — моя забота. Для вас ведь главное — результат...
— Ну, почему же? — искренне возразил я. — Вас ведь могли бы использовать как-то активнее и не в интересах частных лиц, а на благо всего общества.
— Как, например? — прищурился он. — Шпионить, что ли? Узнавать, что делают в тот или иной момент президенты других стран?
— Ну, насчет президентов — это вы загнули, Ярослав. А вот для поиска террористов или особо опасных преступников, находящихся в бегах, вы могли бы пригодиться.
— Так я разве против? — печально сказал Лабыкин. — Если хотите знать, я множество раз предлагал компетентным органам свои услуги. А на меня вешали ярлык проходимца и посылали подальше.
— И даже не испытывали вас?
— Не-а, — мотнул он головой. — Да и зачем я им? Ведь, если вдуматься, такие, как я, им не только не нужны, но даже мешают.
— Это как?
— А вот так! В принципе, я мог бы один заменить целые подразделения. Но кто же захочет, чтобы его лишили возможности получать зарплату от государства? Плюс всякие льготы... Не-ет, Альмакор, мы, ипостаси Господа Бога,. еще долго не будем нужны человечеству...
— Кто-кто? — Мне показалось, будто я ослышался. — Как вы себя назвали?
— А, — махнул он небрежно рукой — по-моему, поглощенное пиво уже начинало действовать на него. — Не обращайте внимания. Это всего лишь красивый образ... вычитал где-то, сам не помню — где...
— А все-таки?
— Ладно, — сказал Лабыкин, принимая из моих рук последний стаканчик. — Расколюсь, так и быть... Короче, в той статье автор утверждал, будто все известные экстрасенсы, колдуны, маги и прочие ходячие аномалии — не что иное, как воплощение тех или иных качеств Всевышнего. Мол, если Бог существует, то он должен уметь творить любые чудеса. А поскольку, как гласит Библия, мы все созданы по его образу и подобию, то в некоторых людях могут содержаться зачатки определенных способностей Божьих. Кому-то досталась способность читать мысли, кто-то владеет даром внушения, кто-то двигает предметы взглядом, а кто-то видит на расстоянии, как я...
— Любопытная теория.
— Чепуха! — категорически сказал он. — Такая же, как и рассуждения о тайных происках инопланетян.
— Ну, ладно, — решительно сказал я, покосившись на часы и запихивая опустевшую бутыль обратно в пакет. — Бог с ними, с инопланетянами. Давайте вернемся к нашему делу.
И полез в карман за фотографией.
— Обождите, — остановил меня Лабыкин, словно прислушиваясь к себе. — Еще не время. Я скажу, когда дойду до кондиции.
— Вообще-то так говорят про опьянение, — заметил я. — Вы что, работаете только под градусом?
Он коротко хохотнул:
— Если бы!.. Тогда не нужно было бы травиться этой мочой, — он брезгливо кивнул на бутыль в пакете. — Употребил грамм двести водочки — и работай!.. Не-ет, Альмакор, тут совсем другой механизм действует. И, кстати, не очень приятный — во всяком случае, лично для меня. Мне ведь не само по себе пиво нужно, а его последствия, понятно?
— Нет, — честно признался я. — Какие еще последствия?
Ярослав вдруг принялся энергично переминаться с ноги на ногу.
— Вы что, никогда не пили пиво в больших количествах? — спросил он.
— Ну, пил, — недоумевая, ответил я.
— И куда вас тянет, когда вы вливаете в себя пару литров?
— А-а, — наконец дошло до меня. — Так, значит?..
— Вот именно, — перебил меня он. — Чтобы увидеть человека, фото которого вы мне сейчас покажете, я должен испытывать сильнейший позыв к мочеиспусканию. Такая вот физиология... Кстати, вы не знаете, общественный туалет в Большом Черкасском сейчас работает?
— Не знаю, — пожал плечами я. — Я и не подозревал, что он там имеется.
— Имеется, имеется, — нетерпеливо сказал мой собеседник, начиная как бы пританцовывать. — Если хотите знать, в настоящее время в Москве функционируют сто тридцать общественных туалетов, не считая разных временных точек. Правда, власти имеют дурацкую привычку закрывать их то на ремонт, то якобы для дезинфекции, то вообще без объяснений.
— И вы знаете, где все они находятся? — поразился я.
— Приходится знать. Я и встречи стараюсь назначать клиентам в непосредственной близости от этих заведений.
— Можно было бы вообще встречаться в туалете, — подсказал я.
— Так там же дежурные, — возразил Лабыкин. — И пиво не дадут пить, и сосредоточиться на работе мешают. Да и зачем мне туалет?.. Облегчиться и за углом можно. Или в кустах. Тут хуже другое... Поймать тот момент, когда ты доходишь до такой точки, что уже почти не можешь терпеть — иначе ничего не получится. И в то же время нельзя переборщить, иначе в штаны напустишь...
— Что, бывало и такое?
— У, сколько раз! — махнул рукой он. — Особенно в первое время, когда я только начинал осваивать свои чудо-способности. А было это, еще когда я в школе учился — ведь именно так я и открыл, на что способен. На перемене набегаешься, пить хочется — ну, и наглотаешься из-под крана сырой воды. А в середине урока припрет так, что света белого не взвидишь. А у нас одна училка была, ох и вреднющая бабка! Ну, первоначально она меня отпускала, когда я просился выйти. Потом взъелась — видно, решила, что я курить бегаю, и как отрезала: «Не пущу, и всё!» А у меня уже сил нет терпеть. А до перемены оставалось еще полчаса, не меньше. Будь я постарше, может, самовольно ушел бы из класса. Но мне тогда всего десять лет было, и учителей я боялся и почитал, как каких-то высших существ. Короче говоря, вертелся я и так, и этак, как уж на сковородке, а сам чувствую: все, сейчас либо лопнет мой мочевой пузырь, либо польется из меня вся жидкость, что скопилась внутри. И вот в этот момент, чтобы как-то отвлечься, стал я лихорадочно листать учебник. И попадается мне там фотография — какой-то пейзаж средней русской полосы. Учебник по природоведению, кажется, был. И вдруг я понимаю, что каким-то образом я оказался в том месте, которое изображено на фотографии! Причем все вокруг меня реально — и трава, и деревья, и даже ветерок лицо обдувает, и дождик с неба моросит... Это мелькнуло мгновенно перед глазами, я даже не успел ни удивиться, ни испугаться. А одновременно с этим я продолжал слышать и голос учительницы, и все звуки в классе. Классическое раздвоение сознания. Ну а потом видение пропало, и опять я сижу на своем месте за партой возле стены. И в классе, оказывается, уже тихо-тихо стало, и все на меня уставились с презрением, включая учительницу. А подо мной растекается большая вонючая лужа...
