– Минус два отсека, – говорит Витус. – Жить будем пока. Выходим из боя?
– Нет!
Злосчастный линкор пытаются добить другие мои корабли и сами сгорают в излучении, увы, счет не в нашу пользу. Нужен еще один удар. Если это последний корабль метаморфов, прошедший через тоннель, мы успеем спастись. А если не последний? Мой пророческий дар несовершенен: когда я смотрю на то, что случится через доли секунды, я слеп к тому, что будет через минуту.
Выставляю воронку Тракля.
– Даня! – кричит Юля.
Электричество гаснет, слышен странный воющий звук. Неужели разгерметизация?
– Все! Нет его! – объявляет Геннадий.
Да, космос в районе выхода из тоннеля девственно чист, если не считать нескольких раскаленных до белизны и покореженных обломков кораблей. Расплавленный металл стекает с их боков и превращается в ореолы серебристых шариков.
– Разгерметизация? – спрашиваю я.
В общем-то вопрос излишний, мне на перстень в фоновом режиме поступает информация о состоянии корабля. Наверное, это психологическое, болезненная склонность к общению, а проще говоря, страх.
– Частичная, – говорит Витус. – Минут десять еще проживем.
– Десантные шлюпы?
– Один! Сам знаешь, вместимость – два человека. Остальные – увы!
– Где вместимость два человека, четверо долетят, – говорю я. – Вам близко. Быстро туда! Юля, под твою ответственность!
Она с ужасом смотрит на меня.
– Четверо? А ты?
– А у меня есть еще одно дело.
Из гипертоннеля вываливается с десяток мелких кораблей врага.
Юля подходит ко мне, касается руки. Наши руки окружает серебристое сияние, и я чувствую, как в меня вливается чуждая сила, растворяясь в крови и цитоплазме клеток. Цертис!
Энергетический шнур между нами бледнеет, истончается и рвется. Юля нетвердо стоит на ногах, я подхватываю ее под руку, и тогда она теряет сознание.
– Витус! – ору я. – Тащи хоть на руках. И быстро! Через пару минут здесь будет только расплавленный металл.
Дважды повторять не пришлось. Я дождался, когда шлюп отделился от «Анастасии», и начал падать вниз и вправо к ближайшему кораблю, одновременно настраивая воронку Тракля. «Анастасии» уже ничем не повредить, мертвый корабль. Это дает свободу маневра. Энергии аварийного генератора хватит как раз на один выстрел, которого они не ждут.
Я активизировал Иглы Тракля и почти одновременно увидел корабли метаморфов, исчезающие в аннигиляционной воронке, и раскрывающееся надо мной небо. Это уже было. На линкоре «Святой Владимир». Меня окружило серебристое сияние, цертис покидает меня, вытекая через поры кожи. Я погружаюсь в сон.
Открываю глаза. Надо мной потолок корабля в золотистом сиянии ламп. Я вижу лицо Юли, ее губы бледны и слегка дрожат.
– Как ты?
– Кажется, жив. Где я?
– На «Сирано».
Я вспоминаю, что это легкий корабль, к которому ушел шлюп с Юлей и остальными.
– Как я сюда попал?
– К кораблю подлетел цертис. Проник внутрь, как-то странно, даже не продиффундировал через обшивку – просто исчез снаружи и появился внутри. Стал уменьшаться в размерах, и появился ты, по-моему, он растворился в тебе.
Я попытался встать, и с помощью Юли это удалось.
– Где метаморфы? – спросил я.
– За последние пятнадцать минут ни одного корабля.
– Неужели победа?
Юля кивнула и улыбнулась.
– Победа!
Мы дождались основного флота Кратоса, который сменил нас у гипертоннеля, и отправились в обратный путь. Да, это победа. Горькая, далеко не блестящая, но все равно победа. На Кратос возвращается менее трети Тессианского флота.
Мы то и дело встречаем корабли империи. Страдин выводит к тоннелю практически весь флот.
А я изучаю историю медицины, присланную по моей просьбе мамой. Похоже, мои догадки подтверждаются.
Церемонию введения в должность обставили пышно, с салютом и народным гуляньем, по-моему, совершенно неуместным во время войны. Все говорили о победе, но я нисколько не тешил себя надеждой, что это последнее сражение. После того как глотка у меня устала от речей и интервью, а ладонь от рукопожатий, был еще прием и банкет. По должности я обязан находиться рядом с императором, так что мне не составило труда вызвать его на конфиденциальный разговор.
Он привел меня в свой кабинет, подошел к окну, садиться не стал, так и стоял, держа бокал шампанского. Мне тоже пришлось стоять.
– Ну что, доволен? – спросил он.
– Нет.
– Ну, на тебя не угодишь. В чем дело?
– Вы уводите флот с орбиты Кратоса.
– Да. И что не так?
– Не оголяйте планету.
– В систему Кратоса один путь – через гипертоннель, зачем держать корабли на орбите?
Он прав, конечно, это единственный путь, но сердце неспокойно.
– Предчувствия, – честно сказал я.
– Предчувствия или видения?
– Вы уверены, что другого пути нет?
– Есть. По прямой от Тессы. Пятьдесят лет лету.
– Государь, оставьте на орбите хотя бы небольшой гарнизон.
Он задумался.
– Хорошо, к твоим предчувствиям стоит отнестись серьезно.
Герман Маркович встретил меня чуть ли не с распростертыми объятиями и подобострастной улыбкой на губах. Я раньше не подозревал его в сервильности. Только теперь я осознал, какую власть получил.
– Что с вами, Герман Маркович? – поинтересовался я.
Подобное поведение некоторых представителей человечества настраивает поиздеваться над ними.
– Ничего, все в порядке, Даниил Андреевич.
Обращение убило меня окончательно, я пожалел, что пришел.
Мы сидим за столом, сервированным под лозунгом «все лучшее дорогому гостю», только я не в своей тарелке, рассеянно тыкаю вилкой в приготовленное сложным образом мясо.
Но, в конце концов, мне важен результат, и я решаю принять игру и получить удовольствие.
– Как наше расследование, Герман Маркович?
– Код написан в СБК, в отделе, который занимается ликвидацией врагов империи.
– Как он работает?
– Я не врач, Даниил Андреевич. Как мне объяснили, биомодераторы блокируют какую-то функцию гипофиза, так что прекращается выделение некоторых гормонов. Результат – депрессия и склонность к самоубийству. Последнее, может, и не случится, но все равно человек становится неспособным к активной деятельности, будет лежать и смотреть в потолок.
