У пещеры их встретила растерянная Каздоя.
– Мимненосо, как ты мог покинуть пещеру? – надорванным голосом сказала она. – Ведь тебе этого уже давно нельзя делать.
– А-пчхи! – оглушительно чихнул Мимненос, отчего дерево перед ним заколыхалось, обрызгав всех каплями с мокрой листвы. – Зато мы спасли овечку, – ответил он.
– Спасибо вам большое, – сказали ребята, обнимая овцу, – мы никогда этого не забудем.
Дракон улыбнулся, а Каздоя только недовольно помотала головой.
– Ну, давай же, ступай в пещеру, – сказала она, – будем ставить банки и мазать тебя скипидаром. Иначе разболеешься так, что мало не покажется.
– До свиданья! – хором сказали мальчики, когда дракон полез в свое логово.
– До свиданья, до свиданья, – недовольно закудахтала ведьма и скрылась вслед за Мимненосом.
Когда мальчики вернулись домой, они сразу же легли спать и проспали до утра следующего дня. Проснувшись, Вильке впрыгнул в тапочки и сразу же увидел овцу. Она мирно спала в кресле-качалке на пледе госпожи Изольды. В доме было ужасно холодно: пока они спали, он совсем остыл. За окнами было туманно, пасмурно и дождливо. Идти никуда не хотелось, и Вильке решил разжечь камин и спать дальше. У него болело горло, было тяжело глотать, и на тело накатывала мутная слабость. В общем, мальчик заболел, но пока еще не понял этого.
Камин быстро вспыхнул и затрещал. Вильке притащил свои подушку, одеяло и устроился спать на медвежьей шкуре у огня.
Когда Франк встал, он почувствовал страшный голод. Спустился и увидел Вильке и овцу, спящих у потрескивавшего камина.
«Пусть спят, – подумал Франк, – за окнами такая мгла, что даже смотреть склизко».
Он поискал чего-нибудь пожевать, но безуспешно. Тогда спустился в погреб и за хвост вытащил из бочонка серебристую сельдь. Эту бочку они с Вильке заполнили в прошедшее лето. Франку стало интересно, кто выловил именно эту рыбину. Он подумал, что, скорее всего, это сделал Вильке, так как обычно половину из того, что вылавливал Франк, отдавали в «Друзей дракона». А Вильке говорил, что не хочет дарить неготовую рыбу. Ведь это все равно что угощать сырым пирожком. Вот когда он рыбу замаринует, тогда все обрадуются гораздо больше. Сельдь была вкусной. Франк запивал ее жирные кусочки сладким чаем и от этого рыба становилась еще вкуснее. Почему? Неизвестно.
Пока он сидел за столом по дороге прошло несколько понурых крестьян – в основном, женщины. Они были в темных чепчиках и серых накидках, и что-то прижимали под ними к груди. Наверное, какие-нибудь банки.
Медленно тянулся этот день, и погода почти не менялась. Чуть-чуть рассеялся туман. На другой стороне улицы стали видны березы, медленно качавшие мокрыми обвисшими кронами. Когда ветер дул сильнее, лоснящиеся стволы наклонялись и болтали своими кудрями. На виллу никто не заходил. И все это было довольно странно. Странно было то, что в этой стране могла быть такая пасмурная погода и такое пасмурное настроение. Но, впрочем, вчерашний день был все-таки счастливым. Ведь не зря говорят – все хорошо, что хорошо кончается.
Франк стал вспоминать вчерашний полет. Ведь это было самым удивительным приключением в его жизни. Он думал о том, какая большая это страна и какая она еще дикая. Цивилизация в ней – это малюсенькие беззащитные островки, а дремучий лес, полный зверей и чудищ, простирается по горам и долам без конца и края.
Он так задумался, что когда перед ним у окна остановилась повозка, он никак на нее не отреагировал. И только когда в дверь, постучали, он подскочил и посмотрел за окошко. Там стояла повозка волшебника. Франк тут же отворил дверь, и какой-то необычный Сергиус вошел под их деревянные потолки. На нем была багровая, похожая на тюрбан, шапка, расшитая золотом и самоцветами. На плечах – сверкающая накидка, с поднятым жестким воротником, а в руках – золотой жезл с головой дракона на рукояти.
– Сергиус, дорогой, что это на тебе? – первым делом спросил Франк.
– Это мое церемониальное облаченье, – серьезно ответил волшебник. – Вы еще не готовы?
– К чему? – удивился Франк.
– А, так вы еще не знаете, – покивал волшебник и вздохнул. – Наш добрый дракон скончался.
– Как? – осел Франк.
Это был поистине горький день. Франк разбудил Вильке, мальчики торопливо накинули плащи, вышли на промозглую улицу, влезли в повозку волшебника и поехали к пещере Мимненоса.
Обочина дороги была просто усеяна жителями Кругозёра, большей частью женщинами. В чепчиках, под зонтиками и в галошах они шли по двое, по трое, и все что-то несли под накидками.
Вильке всю дорогу шмыгал носом, но не ныл, и дорога прошла в молчании.
Уже недалеко от пещеры их встретила процессия из юношей, одетых в темные мундиры, треуголки и белые перчатки. Они доставали из крытой повозки и свинчивали из частей длинные древки, расправляли старинные полотна знамен и хоругвей. Сергиус оставил повозку у обочины, Вильке сошел вместе с Франком к заканчивавшим приготовления юношам. Процессия двинулась к пещере, и мальчики с волшебником побрели у нее в хвосте.
Лес вокруг поляны, откуда они вчера взлетали, был заполнен людьми, а на самой поляне был постелен пестрый ковер из принесенных цветов.
– Приветствую вас, владыка Сергиус, – сказал подошедший под благословение человек. – Прикажете начинать?
Волшебник дал согласие, несколько человек забрались на приставные лестницы и сняли попону. Из пещеры змейками поползи дымы благовоний. К пещере подвели несколько здоровых лошадей, запрягли их в упряжь, уходящую в глубь пещеры, и вытянули из мрака длинную телегу с почившим драконом, заботливо укутанным в белый саван.
Под погребальные песни плачущие люди потянулись мимо дракона, забрасывая его цветами. Больше всех сокрушалась Каздоя. Она обнимала торчащий из под савана хвост и непрестанно целовала его. А Сергиус, напротив, был спокоен. Его глаза были бесстрастными, а взгляд – задумчивым и добрым, как у пожилого детского врача. Только вот щека его подергивалась чуть заметней обычного.
Наконец, все прошли, и облаченный волшебник взошел на сооруженный у тела дракона помост. Три карлика-служки, одетые в широкие, расшитые звездами багровые рубахи до пят и мягкие, свисающие почти до пола, колпаки, подсобляли волшебнику. Одним из них был Нонпарель, стоявший на месте и подававший Сергиусу различные книги и сосуды. Тот громко и властно произносил заклинания и выливал прямо на покрытое саваном тело благовония и волшебные бальзамы. Вильке разрыдался, Франк не выдержали и заплакал тоже.
Но вдруг, когда обряд достиг своего апогея, волшебник вылил на дракона последнюю смесь, воздел жезл и красивым повелительным голосом вскричал:
– Бульгольдарен, синделькарен, барденвилен Эхнаух! Императора просторы, поднебесная страна, ты дракона Мимненоса в этот день принять должна! Бульгольдарен, синделькарен, барденвилен Эхнаух! Идэ Рату и Хэтау сильдурату Вифрижна!
