– Эй, ты есть живой? – с акцентом спросили солдаты.
Тариэл сел и стал соображать, что бы ответить. К счастью, от падения на покатую поверхность Тариэл не разбился, а лишь отделался ушибами и царапинами.
– Все нормально, – сказал он, поднялся и пошел за бойцами.
Разрез служил укрытым переходом, по которому пехоту подтягивали к проломам. Залетавшие суда осколки, врезаясь в руду, выбрасывали пучок искр и маленькие облачка.
Вдруг в полумраке Тариэл обнаружил, что идущие рядом с ним бойцы – дэвиане. Сначала он хотел броситься в бегство, но, поняв, что его не собираются брать в плен, остался в строю.
Вскоре колонна, двигавшаяся по горизонту карьера, тоже стала подниматься на поверхность – туда, где грохотала война. Дэвиане группировались в цепи и наступали организованно и не спеша, как обычно.
Тариэл, шедший в одной цепи с дэвианами, испугался, что сойдет с ума, когда вдруг увидел, что дэвиане и юдоляне наступают плечом к плечу.
«А против кого мы воюем? – недоумевал Тариэл. – Появился новый враг, и мы снова стали союзниками?»
Пригибаясь, они ворвались в пролом и помчались в наступление за одним из ходячих танков.
Завалы здесь были еще хуже, чем у марихов. Стальные конструкции нависали на десятки метров, и под ногами была не земля, а что-то вроде металлической свалки. Взрывы здесь выбрасывали фонтаны искр, и на сотни метров разлетались иззубренные обломки стали.
Несколько часов Тариэл сражался с непонятным врагом в непонятном стане. Наконец он увидел убитого юдолянина, на которого другой юдолянин, пробегая, наступил ногой. Тариэл понял, что сделано это было специально, и удивился. Так обычно поступают с трупами врагов. Тариэл окончательно запутался.
Он подобрался к убитому поближе и перевернул его вверх лицом, ища знаки отличия. Все у него было, как у юдолян, кроме ярко-оранжевой повязки на рукаве. Тариэл моментально сообразил, что это и есть символика противника. Он стянул повязку и сунул ее в карман куртки.
После этого он стал замечать ярко-оранжевые повязки и у других убитых, а также и мелькающих впереди солдат. Тариэл запутался и несколько раз оставлял солдат живыми, хотя те и попадали под его прицел. Ведь это тоже были юдоляне. Плюс ко всему на стороне, на которой был Тариэл, юдоляне почему-то были в союзе с дэвианами.
При первой же возможности Тариэл переметнулся на другую сторону, нацепив повязку, снятую с убитого бойца. На другой стороне он стал пробираться вглубь города – в тыл войск, против которых воевал полдня.
Здесь царила еще большая неразбериха: линия обороны и подступы к ней были организованы плохо. Здесь же носилось много ополченцев в штатском, тоже с оранжевыми повязками на рукавах. Как правило, это были подносчики боеприпасов и санитары, уносившие в тыл раненых.
Тариэл скинул кепку, куртку и нацепил повязку на свитер, чтобы его, уходящего с поля боя, не приняли за дезертира, а посчитали ополченцем. Вслед за санитарами Тариэл спустился в глубины подземных коммуникаций, метрополитена, складов и убежищ. Здесь тоже была полная неразбериха. Народу было полным-полно, узкие проходы забиты носилками с ранеными и врачами в грязных халатах. Юноша пробрался еще глубже и вышел на заполненную военными и ополченцами станцию метро. Руководители различных групп и отрядов шли сквозь толпу с разноцветными тряпками на винтовках, чтобы их подопечным видно было, куда двигаться в толпе.
Тариэл спустился в туннель метрополитена, превращенный в проход для пешего сообщения. Он хотел выйти в город и собраться с мыслями. На следующей станции творилось почти то же самое, только кроме госпиталя и пункта комплектации здесь находилось какое-то подобие штаба. В переходе метро вдоль всей стены стояли столы с компьютерами и экранами радаров с зелеными кругами, на которых отмечалось передвижение вражеских войск. Все люди здесь также были с оранжевыми повязками.
Тариэл хотел уже подняться на поверхность, но увидел, что у эскалатора пост военной полиции досматривает документы, и повернул обратно. Чего он не хотел – так это вновь оказаться в тюрьме.
Целый час он слонялся среди суматохи, пока, наконец, не понял, что в город ему не выйти. По эскалатору поднимали ящики с боеприпасами, а опускали носилки с ранеными. Временами электричество давало сбой, и на несколько минут муравейник погружался в красное освещение генераторных ламп. Причем подземный город продолжал свою беготню в прежнем режиме.
Вдруг Тариэл заметил плакат на одной из стен. На нем был изображен ОН. Да. На цветном плакате был изображен Тариэл, стоявший на самом краю стрелы в оранжевой робе и бесстрастно смотревший перед собой. Снимок был не очень хорошего качества. На плакате красовалась большая корявая надпись: «ДРАКОН ПРОТИВ ВСЕХ».
Тариэл долго стоял и смотрел на себя. Наконец он понял, что находится в лагере повстанцев, восставших против дракона и захвативших город или какую-то его часть. Вероятно, юдоляне и дэвиане, верные Дэву, объединились перед лицом этой новой угрозы.
Тариэл посмотрел на повязку у себя на рукаве и увидел на ней плохо пропечатанный номер 5386. Этот номер был на его оранжевой робе, в которой он был казнен. Выходит, все люди здесь как бы носили на себе кусок его робы.
Долго Тариэл стоял и не мог поверить своим глазам. Наконец он подошел к какому-то офицеру повстанцев и сказал ему, что у него срочное донесение в штаб и что ему нужно увидеться с любым генералом.
– Ваши документы?
– У меня нет документов. Я бежал из плена в Каджети.
– Что у вас за донесение?
– Секретное, – сказал Тариэл. – Это касается стратегических планов змея.
– Пройдемте со мной, – сказал офицер, и они побрели долгими переходами. Пройдя два блок-поста, они оказались в длинном, ярко освещенном коридоре с черными кабелями по потолку. Вероятно, когда-то это были технические помещения для обслуживающего персонала метро. Здесь они миновали еще три поста. У Тариэла забрали автомат, обыскали и отняли кинжал с рукоятью и ножнами из слоновой кости. В конце концов, офицер завел его в малюсенькую комнатку, в каких хранят швабры, и взял Тариэла под руку, будто бы только что его отловил.
– Здравия желаю, товарищ комиссар! – сказал он каджу, сидящему под светильником за письменным столом. – Этот парень утверждает, что только что бежал из Каджети. И что у него есть какие-то важные сведения.
От света лампы каджа за столиком нельзя было разобрать. Было видно только, что он грузной комплекции.
– Ваше имя? – спросил кадж.
Тариэл не знал, что лучше: врать или говорить правду. Врать он не умел, а правде его все равно не поверят. И он решил говорить половину правды.
– Меня зовут Тариэл.
Кадж помолчал, вынул из стола какую-то папку…
– Этого не может быть, – сказал он наконец. – Вы родственник погибшего товарища, совершившего великий подвиг на солнце?
