Кое в чем они с Ларой были похожи. Оба сторонились толпы, оба были отрезаны от прошлого, оба понятия не имели, как жить дальше. Мин сочувствовал девушке, понимал ее одиночество. Они были очень похожи.
Но если один из них не предпримет определенных шагов, ничего не получится. Лара так никогда не узнает, что он думает о ней и что чувствует.
Не знает и не должна знать, подсказал Мину внутренний голос. Не порть девушке жизнь, хватит того, что ты испоганил свою. Лучше разберись с собственными проблемами. Сделай решительный шаг. Уйди в отставку. Выследи врагов. Расплатись по счетам.
Вот так. Никого нельзя заставлять жить чужой жизнью. Подманить, дать надежду, а когда зов мести вновь раздастся в твоей голове, бросить. Лучше вообще не трогать, оставить в покое сейчас.
А вдруг он сумеет предложить Ларе что-нибудь? Вдруг она сможет стать будущим для него? О, ну надо же! Ты наконец-то воспользовался тем заржавленным, неисправным прибором, который по недоразумению называешь своими мозгами. Мин вздрогнул. Слова произнес Тон Фанан, из всех Призраков так изысканно изъяснялся только он. Тон Фанан, который погиб несколько недель назад. Который тоже решил, будто у него нет будущего, и, может быть, умер именно потому, что не нашел сил жить дальше.
Так-то оно так… У Мина есть будущее, у Тона — нет. У Мина есть шанс перечеркнуть его и отдаться жажде мести, а затем, возможно… возможно!., вернуться, если останется жив. А еще можно просто жить. Что значит — прилагать еще больше усилий, чем раньше.
Можно даже простить себя за гибель эскадрильи.
А еще можно заговорить с красивой девушкой, которая неожиданно стала так много значить.
* * *
Среди холмов отыскался один, не заросший кустами по самую макушку. Не имей «крестокрылы» антигравитационных двигателей, ни Пронырам, ни Призракам никогда в жизни не удалось бы разместиться почти стройными рядами на чистом пространстве метров семьдесят в диаметре.
Пока народ выбирался из кабин и разминал конечности, Ведж сидел, болтая ногами, на плоскости своего истребителя и любовался тонким ломтиком местной луны.
— Натяните камуфляжные сетки, — распорядился Антиллес, не прерывая благостного занятия, — У кого в запасных баках осталось топливо, перелейте в перехватчики. А потом — всем баиньки. Чтобы через десять минут все лежали, натянув одеяла по самые уши. До рассвета осталось меньше часа. Хобби, Корран, Асир, Тал'-дира, вы первыми несете вахту. Остальным — спать четыре часа. Мордашка… Куда подевался Лоран?
— Здесь я.
Ведж поманил Гарика пальцем и спрыгнул на землю. Они уединились в сторонке, чтобы никому не мешать. Склон холма порос высокой, выше колена, травой, на взгляд кореллианина, слишком блеклой, чтобы считаться здоровой. Хотя, может быть, все дело в освещении?
— Подходы к городу с северо-востока мы осмотрели неплохо. Видел что-нибудь напоминающее проблему?
Мордашка замотал головой, — Никак нет, — сказал он. — Меня больше волнует, где разжиться транспортом. Похоже, здесь не приветствуют пешеходов.
— Это и есть твоя проблема. Переспи с ней. Лоран изобразил печальную улыбку, которую Ведж с трудом разглядел в лунном свете.
— Ага, а если не спится, тогда что?
* * *
«Крестокрыл» укутан камуфляжной сеткой, астро-дроид Щелчок заперт в истребителе. Можно пойти и отыскать Лару… которая вон сидит на корточках на плоскости своей машины и шепчется с астродроидом. Сетка уже натянута. Мин терпеливо подождал, когда на него обратят внимание, и протянул руку, чтобы помочь девушке спустится на землю.
— Можно с тобой поговорить?
Мысленно Дойнос обругал себя остолопом. Что за формальности?
— Конечно.
Мин завел Лару в глубокую тень между ее «кресто-крылом» и перехватчиком Келла Тайнера, — Хочу, чтобы ты кое о чем подумала…
Вот так уже лучше, и голос почти нормальный, даже воздух, застревающий в легких, будто грудь сдавили невидимые обручи, почти не мешает. Теперь Мин себя контролирует.
— Это о чем же?
— Обо мне.
Лара, задрав бровь, окинула собеседника критическим взглядом от лохматой макушки до носков сапог.
— У пилотов Альянса самое раздутое самомнение из всех разумных существ Галактики.
— Нет, ты не поняла. Если честно, я все время только и делаю, что думаю о тебе: Ее улыбка увяла.
— Мин, мне не до смеха.
— Вот и хорошо. Я не пытаюсь тебя рассмешить. Понимаешь, я очень долго… я столько времени набирался смелости, чтобы заговорить с тобой. Ничего труднее мне делать не приходилось. Поэтому не смейся. Пожалуйста. Прими мои слова всерьез.
Лара отступила на шаг, наткнулась спиной на солнечную батарею тайнеровского «жмурика».
— Нет-нет-нет! Развернись и отправляйся на поиски того, кому твои слова интересны. Я для тебя не гожусь.
Дойнос ничего не смог поделать с широчайшей ухмылкой, расползшейся аж до ушей. Лицевые мышцы слушались плохо; Мин отвык улыбаться.
— Добрый знак, — с облегчением сказал кореллианин.
— Что?!!
— Ты не сказала: «Пошел вон, ты мне не нравишься». Ты придумываешь отговорки. Теоретически, это в моих интересах.
Лара обхватила себя руками, словно пыталась согреться.
— Ты мне не нравишься.
— Теперь ты врешь. Ты часто врешь, совсем, как Мордашка. Я могу определять, когда кто-то притворяется, — Мин шагнул к девушке. — Ложью ты от меня не отделаешься.
— У меня неприятности. Меня скоро отстранят от полетов.
— Меня тоже. Мы с тобой подходим друг другу.
— Если меня не убьют, моя карьера слетит в нору сарлакка. Призраки станут стыдиться меня.
— Подумать только, меня тоже! Смотри, сколько у нас с тобой общего.
— Прекрати!
Кажется, она сама удивилась взрыву эмоций и поспешно огляделась, как будто хотела убедиться, что на громкий выкрик не сбежалось уже пол-эскадрильи.
Мин тоже покрутил головой по сторонам, но лагерь занимался собственными делами. Никто не пришел выяснять, по какому поводу вопли.
А когда Мин опять посмотрел на Лару, то понял, что что-то изменилось. Девушка стояла неподвижно, уперши холодный, как у змеи, взгляд в одну точку. Мину захотелось попятиться.
— Я могу произнести двенадцать слов, — медленно выговорила Лара, — и когда закончу, ты уйдешь и навсегда оставишь меня в покое. Как минимум.
Она говорила правду. Мин знал это и злился, что его отсылают прочь, как сопливого мальчишку.
— Так не произноси их.
Вообще-то он ничего такого не хотел, просто хотел дать ей знать. Больше ничего, можно было уходить… но Лара казалась такой несчастной и одинокой, что оставить ее в' таком состоянии Мин не смог. Никто лучше него не знал, каково быть одному. Дойнос взял девушку за плечи и притянул к себе.
