– Хочу добавить пару слов от себя, – сказал Цимбаларь, весьма благодарный Людочке за неожиданную поддержку. – Игорь, – а следующего хозяина бетила мы будем пока называть именно так, – меняет внешность не из-за страха перед Халявкиной. Сейчас она ему по большому счёту безразлична. Таким образом он обманывает воротил игорного бизнеса, которые не склонны поощрять постоянные, а тем более крупные выигрыши отдельных клиентов. На входе в каждое казино имеется так называемый фейс-контроль, где всем игрокам, включенным в чёрный список, дают от ворот поворот. И какие-либо споры тут бесполезны. Могут ещё и ребра намять. Вот почему Игорь, фигурально говоря, был вынужден превратиться в многоликого Протея, каждый раз принимающего другое обличье.
– Если Халявкина ему безразлична, зачем же она продолжает прятать сына? – поинтересовался Ваня.
За Цимбаларя ответила Людочка:
– По этому поводу можно только гадать. Возможно, Халявкина просто страхуется, а возможно, планы Игоря по отношению к ребёнку не изменились. В любом случае для нас это принципиального значения не имеет.
– Почему же! – возразил Ваня. – Если место, где Халявкина прячет ребёнка, будет рассекречено, любящий папаша может наведаться туда. И, естественно, засветится.
– Это дело долгое и сомнительное, – покачал головой Цимбаларь. – Для поисков Игоря надо избрать самый простой и действенный способ. Хватит выписывать заячьи петли. Вспомните, сколько драгоценного времени было потрачено на маршала Востроухова.
– А ведь Игорь этими сумочками сильно себя демаскирует, – заметил Кондаков, легко менявший твердокаменное упрямство на тактику компромиссов. – Казино не баня, туда налегке принято ходить. Даже Сталин не боялся носить бетил в кармане.
– Возможно, во время покушения на Халявкину он обжёг руку, – сказала Людочка. – Вот и испугался за своё здоровье… Той ведь было куда как проще – сунула бетил в сейф и верши возле него финансовые сделки. А Игорю приходится постоянно перемещаться из одного места в другое. В его ситуации без сумочки не обойтись.
Ваня, сосредоточенно думавший о чём-то, произнёс:
– Бетил обеспечивает Игорю только удачу в игре. К его безопасности он никакого отношения не имеет. В плане физической защищённости он самый обыкновенный человек, и это нам, безусловно, на руку.
– Тебе ли не знать, на какие уловки способны самые обыкновенные с виду люди, – отозвался Цимбаларь. – Надо делать ставку не на слабость противника, а на собственную силу.
– Давайте объединим наши усилия с владельцами казино, – предложил Кондаков. – Ведь они кровно заинтересованы в выявлении всяческих ловкачей, посягающих на их денежки. Если мы поделимся с ними своей информацией, конечно же, строго дозированной, пусть они сделают то же самое.
– Владельцы казино никогда на это не пойдут, – сказал Цимбаларь. – Они объединены в своеобразное тайное общество, закрытое для посторонних. Их кумир – прибыль, а допускать чужаков к кумиру не принято, пусть даже те декларируют самые благородные цели. Тем более у этих людей нет достоверных сведений об Игоре, иначе он уже давно крутил бы рулетку в преисподней. Похоже, что тамошние службы безопасности не идентифицируют Игоря как отдельную личность, приписывая его подвиги сразу нескольким разным людям. Ничего удивительного – феноменальные выигрыши случались во все времена и во всех казино. Теорию вероятности ещё никто не отменял.
– Эх, открыть бы свой собственный игорный дом, а на входе поставить детектор, реагирующий на все виды излучений, – мечтательно произнёс Ваня. – Тут бы Игорь и попался со своим бетилом.
Однако Цимбаларь был настроен куда менее оптимистично.
– Очень сомневаюсь, что нынешние приборы способны распознать бетил, – сказал он. – Сверхъестественное вещество должно действовать на мир соответствующим образом. Мистика и наука несовместимы. Насколько мне известно, ещё никому не удалось измерить интенсивность божьей благодати и скорость по– лёта ангелов.
Так и не придумав ничего лучшего, опергруппа вынуждена была принять план, авторство которого принадлежало Саломее Халявкиной. Впрочем, особой беды в этом никто не видел. Недаром ведь Фома Аквинский учил когда-то, что высшая доблесть праведника состоит не в противодействии злу, а в превращении этого зла в добро.
В двенадцатом часу ночи, с регулярностью постовых и фанатиков, Кондаков, Цимбаларь и Людочка независимо друг от друга появлялись в трёх разных казино и дежурили там, как говорится, до первых петухов, не только бдительно наблюдая за игрой, но и принимая в ней посильное участие. Местные охранники, кроме собственно шулеров, натасканные также на карманников, папарацци и девиц лёгкого поведения, поначалу косились на странных посетителей, чем-то неуловимо выделявшихся из общей массы игроков, но очень скоро оставили их в покое.
Цимбаларь, тративший чужие деньги, ощущал себя Крёзом в сравнении с Кондаковым и Людочкой, которым приходилось каждое утро составлять финансовые отчёты для бухгалтерии особого отдела. Зато этим двоим не нужно было ежедневно держать ответ перед капризной и мнительной бабой, помешавшейся от желания вновь обрести бетил.
Скудные средства, выделенные на игру, заканчивались раньше, чем оперативники могли ощутить её заманчивый вкус, но иногда, вопреки всему, им везло. Однажды Людочка, сделавшая ставку практически наобум, выиграла в рулетку сразу пятьсот долларов, а Кондаков, рискнувший испытать своё счастье в блек– джек, разжился аж семью сотнями.
Амулет хасидов они носили по очереди, и пока он исправно защищал их от всех непредвиденных неприятностей. Один лишь Ваня, отиравшийся среди ветеранов игорного стола, по разным причинам опустившихся на жизненное дно, наотрез отказывался прибегать к помощи мезузы, мотивируя это тем, что она вызывает нездоровый интерес у бродяг, падких не только на чистое серебро, но и на обыкновенный алюминий.
В каждом приличном казино крупные выигрыши случались с завидным постоянством, но счастливчикам очень редко удавалось унести шальные деньги домой. Азарт игры пожирал людей, словно сказочный левиафан, почти не оставлял шансов на спасение. Ставки моментально взлетали до заоблачных высот, и недавний корифей к утру становился ещё более бедным, чем накануне.
Тем не менее стоило только новому баловню удачи заявить о себе, как кто-то из оперативников старался заглянуть ему за шиворот, что Людочке, как очаровательной девушке, удавалось ловчее других. Лицезреть приходилось разное: и расчёсанные фурункулы, и торчащие позвонки, и следы от удавки – но родинку в форме сердечка ещё никогда.
Мало проку было и от второй приметы, указанной Халявкиной. Многие мужчины имели при себе дипломаты и портфели, прошедшие предварительный контроль на входе, а с барсетками вообще щеголял каждый второй. Некоторые галантные кавалеры носили сумочки своих дам, поглощённых игрой, и в любой из них вполне мог находиться бетил.
Так минула целая неделя, и однажды, выйдя из прокуренного казино на улицу, Цимбаларь увидел первый снег. Это почему-то очень впечатлило его. Снег означал не только банальную смену сезонов, а являлся как бы символом быстротекущего времени, реальным напоминанием того, что дело, которому была посвящена почти вся нынешняя осень, безнадёжно буксует.
