– Понимаю, – кивнул Цимбаларь. – Надо бы провести расследование, но сейчас на сыроварню и не сунешься.
– Я сам займусь этим… А как ты думаешь, почему в чане оказались осколки ампул? Ведь бросать их туда было вовсе не обязательно.
– Как видно, подозрения хотят навести не только на меня, но и на тебя.
В этот момент обе рации, лежавшие рядышком на столе, заговорили голосом Людочки:
– «Третий» вызывает «Первого». «Третий» вызывает «Первого»… Да отзовись же ты наконец-то!
Цимбаларь уже потянулся было к рации, но Кондаков остановил его.
– Не отвечай! Почуяв неладное, она сама прибежит. Вот тогда и потолкуем о наших насущных проблемах. Заодно одурачим слежку.
– Надолго ли, – буркнул Цимбаларь.
Не дождавшись ответа, Людочка чертыхнулась, что в общем-то было для неё нехарактерно, и умолкла.
Кондаков и Цимбаларь, занятые своими разговорами, уже забыли о ней, когда дверь кабинета резко распахнулась и на пороге предстала Людочка, прятавшая руки в пышной песцовой муфте. Одновременно в замёрзшем окне мелькнула тень человека, взгромоздившегося на завалинку.
– С вами всё в порядке? – облегчённо вздохнув, она рухнула на стул, предназначенный для пациентов. – А я чего только не напридумала себе… Почему не отвечали на вызов?
– На то есть веские причины, и сейчас ты о них узнаешь, – сказал Кондаков. – Кто там за окном затаился? Ваня?
– Да, страхует меня.
– Тогда давай и его позовём, – Кондаков новеньким костылём постучал в оконную раму. – Эй, мазурик, дуй сюда.
Через пару минут появился Ваня, на лице которого цвели алые поцелуи мороза. Людочка, спохватившись, достала из муфты пистолет и осторожно сняла курок с боевого взвода.
– Наконец-то мы снова в сборе, – Кондаков одарил всех отеческой улыбкой. – Первым делом хочу обрадовать Людмилу Савельевну. Её подозрения, касающиеся перехвата наших радиопереговоров, подтвердились.
– Вот уж действительно радость, – фыркнула Людочка.
– Доказательством тому служит сегодняшний случай на сыроварне, – продолжал Кондаков. – Против нас ведётся настоящая тайная война. Если это происки зырянского Омоля или индейской Паучихи, можно заранее поднимать вверх лапки. Эти господа-товарищи нам не по зубам. Но если на нас катят бочку обычные люди из плоти и крови, мы должны разоблачить их и соответствующим образом наказать. Вопрос лишь в том, кто из жителей Чарусы мог провернуть эти делишки с поджогом магазина и порчей сыра, а заодно бросить тень на нового участкового и новую учительницу.
– Хотя деревня маленькая и каждый её обитатель буквально на виду, людей, способных на такое коварство, я, честно сказать, не распознал, – ответил Цимбаларь. – Хотя они, безусловно, есть.
– Стало быть, можно ожидать нож в спину от любой бабки, подметающей твою избу, и от любого мужика, вежливо раскланивающегося при встрече? – осведомился Кондаков.
– Но держать под подозрением сразу двести человек – это то же самое, что сражаться с пресловутым Омолем, – заметила Людочка. – Мы заранее обречены на неудачу.
– До весны как-нибудь перетопчемся, а потом с первой же оказией рванём отсюда, – произнёс Ваня простуженным голосом. – Хватит с меня этой северной романтики. Если здесь коты не водятся, то и лилипутам делать нечего.
– Ты ещё доживи до весны, – ухмыльнулся Цимбаларь. – Но в любом случае я не уеду отсюда до тех пор, пока не раскрою убийство Черенкова. Такой у меня зарок.
Покосившись на медицинские приборы, кучей валявшиеся на столе, Людочка сказала:
– Случается, что человек ощущает недомогание, но врачи не могут определить его причину. А потом выясняется, что болезней было сразу несколько и их симптомы, накладываясь друг на друга, мешали поставить правильный диагноз.
– Что ты хочешь этим сказать? – осведомился Цимбаларь.
– Мы ожидаем подвоха от жителей Чарусы, а нам, возможно, вредит кто-то совсем иной, никак не связанный с местными проблемами.
– Например?
– Например, наша недавняя попутчица Изольда Марковна Архенгольц.
– Ей-то это зачем?
– Откуда я знаю… Возможно, Пётр Фомич обесчестил её в девическом возрасте. Или ты засадил за решётку её мужа. Биографии-то у вас обоих богатые. Покопайтесь в них на досуге.
– Подожди, подожди… – Цимбаларь наморщил лоб, как бы вспоминая что-то. – А ведь при первой встрече она глянула на меня так, словно мы уже виделись прежде. Да и голос её показался мне знакомым.
– Тогда я ошиблась в предположениях, – Людочка еле заметно улыбнулась. – Это именно ты обесчестил юную Изольду Марковну, а Пётр Фомич, скажем, засадил за решётку её дедушку.
– Хватит паясничать, – нахмурился Кондаков. – Лучше обоснуй свои подозрения.
– Во-первых, поджигательница была высокого роста, примерно как я, – Людочка стала загибать пальцы. – Местные красотки, как вы успели заметить, стройностью не отличаются… Во-вторых, запах духов, сохранившихся на тулупчике. Тут у меня стопроцентной уверенности нет, но, кажется, это были очень дорогие духи, которых и за сто вёрст в округе не сыщешь. В-третьих, из избы старосты открывается прекрасный вид на магазин, а Изольда Марковна в ночь пожара находилась там одна, если не считать маленькой девочки. В-четвёртых, упаковку антибиотика она могла похитить ещё в дороге, ведь часть медикаментов погрузили на её снегоход. В-пятых, техническое обеспечение. Женщины, побывавшие на записи фольклорных песен, в один голос утверждают, что у неё всяческой радиоаппаратуры невпроворот. Среди магнитофонов, проигрывателей и тюнеров вполне может оказаться и приёмник, позволяющий настроиться на частоту наших раций… Кроме того, во всех этих кознях ощущается женский почерк. Заколоть человека вилами или утопить его в проруби – это одно. А плести хитроумные интриги – совсем другое.
– Допустим, что я действительно виноват перед Изольдой Марковной, хотя это очень и очень сомнительно, – сказал Цимбаларь. – Но почему мои личные неприятности затрагивают и вас, людей, в общем-то, посторонних? Ведь формально мы познакомились только в Чарусе. Тем более что при желании она могла давно поквитаться со мной. Подпёрла бы дверь опорного пункта брёвнышком, бросила внутрь пару бутылок с керосином – и поминай как звали.
– Возможно, она не собирается проливать твою кровь, – сказала Людочка.
– Или, наоборот, она собирается пролить твою кровь чужими руками, – вмешался Ваня. – Вот и восстанавливает против тебя местную публику. Что касается первого вопроса, то ответ лежит на поверхности. Уж если она прослушивает наши радиопереговоры, то ей известно, что мы одна шайка-лейка.
– Озадачили вы меня… – Цимбаларь и в самом деле выглядел слегка растерянным. – А вдруг эта Изольда Марковна профессиональная охотница за участковыми и я уже не первая её жертва?
– Только не вздумай примерять её к убийству Черенкова, – сказала Людочка. – В Чарусе она раньше не бывала, это ясно как день.
