А еще она была мягкой. Это я понял, когда полез. Взбираться было легко – хотя у основания веток не было, но ствол узловатый, бугристый, в трещинах и вздутиях, есть за что ухватиться. Кора под руками прогибалась, будто резина. Возле ЛЭП такого не было, то дерево казалось высохшим, а это… раздутым, что ли? Словно от водянки, как будто внутрь через корни накачали какую-то гадость. Достигнув первых ветвей, я долго глядел вверх, прикидывая, как ползти дальше, затем перебрался на извилистый, наискось протянувшийся к стене сук.
По нему можно было идти, как по изгибистой дороге. Вот только иногда он тянулся почти вплотную под другими ветвями – приходилось ложиться и ползти, а пару раз перебираться через них.
Довольно быстро я оказался на приличной высоте. Здесь все было мертвым, все замерло.
В тисках смерти– почему-то вдруг пришло на ум когда-то услышанное или прочитанное где-то выражение. Вскоре мое внимание привлекла глубокая царапина на коре. Я остановился, разглядывая ее, и понял, что уже видел такие на стволе ниже. В этом месте кору словно взрезали ножом… или когтем? А вон, немного подальше, еще одна. И еще. Явно тут пробежал кто-то когтистый, скорее всего, не один. Стая пронеслась.
Перешагивая через большое пятно белесого налета, я подумал о том, что это, может быть, тот самый яд, с помощью которого защитники территории, скрытой за бетонной стеной, сражались с подступающим Лесом. С тех пор прошли годы, и яд потерял свою силу, но на пятна лучше все равно лишний раз не наступать, не стоит даже трогать их. Одно из двух: либо люди ввели какой-то химикат в почву, либо распылили. Если, как утверждал Травник, вся растительность Леса связана огромной сетью корней, корневищ и мицелий, то закачка яда под землю могла привести к гибели большого лесного участка. Почему тогда от него яд не пошел дальше и не отравил основной лесной массив? Либо «щупальце» идет все-таки от оазиса – и он тоже погиб, – либо Лес отрезал от себя больной участок.
Все это только домыслы, напомнил я себе. А вот то, что я почти достиг полигона… ну, не факт, доказательств-то пока нет, но – почти факт. Почти наверняка за бетонной стеной – тот самый полигон смерти. Интересно, Метис со своими внутри? И если да, то проникли они этим же путем или нашли другой?
Земли теперь не было видно; над головой, вокруг, подо мной застыл мертвый древесный мир. Ветвь уже некоторое время шла под сильным углом к стене, а после изогнулась и вела прямиком к ней. Нагнув голову, я прошел под тонким суком, перегородившим дорогу, как шлагбаум, и увидел перед собой вздутие на боку ветви. Такие уже попадались на глаза, только те были поменьше. Кора в месте округлого утолщения потемнела, стала почти черной, к тому же она была без морщин, складок и трещин, словно натянулась и разгладилась. Я собрался было потрогать утолщение ладонью, но передумал. Не внушает эта штука доверия, как-то болезненно выглядит, что ли. Вроде опухоли на лбу у человека или раздутого жировика – не будешь же тыкать в него пальцем, вот и к этому вздутию прикасаться не хочется. И вообще, надо быстрее идти дальше – смеркается, до стены всего ничего, скоро смогу увидеть, что за ней. Но все же, сняв с плеча «вал», я ткнул концом пламегасителя в утолщение.
Оно колыхнулось, легко смявшись под металлом, и кора с хлюпаньем лопнула, как прорвавшийся нарыв. Шарахнувшись, я растянулся на ветви, едва не упустил автомат.
Из разверзшейся дыры вниз потянулась густая, клейкая, черная масса. Язык ее медленно удлинялся, запахло кислой гнилью. Вещество напоминало расплавленный пластик или смолу. Внутри проглядывало что-то белесое, мельчайшие крапинки – уж не та ли пыльца, что образовала пятна на поверхности дерева? Донеслось глухое, как из-под земли, бульканье, потом тяжелое пыхтение. Вся ветвь содрогнулась. Черный язык набухал, все тянулся вниз, пока нижняя часть с влажным шлепком не коснулась сука под нами и не стала медленно, лениво растекаться по нему. Ощутив движение, я вскочил. Ветвь колебалась, а еще будто съеживалась, как надувной шарик, из которого медленно выходит воздух. Неужели отравленное дерево внутри целиком состоит из этой черной гнилостной дряни?
Ветка начала прогибаться к земле. Закинув «вал» за спину, я побежал. Лес забери, устроил сам себе приключение, как бы теперь не упасть! Все вокруг шевелилось, баобаб пришел в движение, слышалось тяжелое, астматичное бульканье и сипение. Ствол колыхался, более мелкие вздутия тоже начали лопаться, из дыр потекла гнилая смола. Паук вкалывает мухе яд, который разлагает ее изнутри, а потом сосет получившуюся массу… Дерево – как та муха, подумал я, только паука не видно.
Потом пришлось прыгать. Хорошо, что ряд колючей проволоки в этом месте был раздавлен концом ветви, по которой я двигался. Бетонная крыша идущего по гребню стены коридора оказалась проломлена, часть ее накренилась под давлением ветви, – я на четвереньках взбежал по склону, вскочил и, только когда меня и пролом разделяло метров десять, остановившись, глянул назад. Кажется, я запустил процесс окончательного распада: баобаб кряхтел и колыхался, черные потеки усеяли его, тянулись от ветвей вниз, сползали по стволу, который уже не казался таким огромным и могучим. Дерево накренилось к стене, та затрещала и качнулась под ногами. Выдержит давление или нет? Как бы целый участок из нее не выпал… Я отошел еще дальше, потом еще и только после этого, решив, что здесь уже безопасно, повернулся лицом к территории за оградой.
Стена тянулась большим кольцом, ее противоположная сторона казалась узкой серой полоской. Внутри кольца росли деревья, много деревьев, но это был не Лес. Так зарастают когда-то обжитые, но давно покинутые людьми места. Растительность взломала асфальт и плиты, некоторые деревья пробились сквозь полы ангаров, их ветви торчали из дыр в крышах. В вечернем сумраке территория, раскинувшаяся подо мной, напоминала смесь военной базы и научного комплекса. В центре чернел круг, опоясанный серым кольцом, от него крестом расходились четыре дороги, между которыми стояли здания. Непонятно, что за круг. Причем он, насколько вижу, точно в центре территории, вроде как главный объект здесь. Что же это такое? Очень не хватает бинокля!
С той стороны, где я находился, построек не было. Почти от самой стены к черному кругу тянулся длинный широкий прямоугольник, окруженный собственной оградой – пониже той, на которой я стоял, высотой метров пять. Внутри ограды виднелись земляные насыпи, ряды железных столбов; между настилами, решетками и ямами, вырытыми ровными рядами, стояли непонятные конструкции. Смахивает на испытательный полигон. Тот самый, что ли? Как-то чересчур напыщенно звучит – полигон смерти, а с виду просто испытательная площадка для солдат, хотя и очень большая. Что там, дальше, на ней?.. Кажется, воронки от взрывов? А вон ржавеет остов какой-то машины, похожей на танк, только без ствола. В стороне, за канавой с водой, еще один, поменьше.
Я сощурился, когда на дальнем конце полигона почудилось движение. Точно, кто-то там идет, да не один, видно несколько фигурок… И куда-то делись, пропали. Но тут же в том месте возник свет, – кажется, включили сразу несколько фонариков. Значит, на другой стороне полигона движется группа людей. Надо спускаться.
