Ворон раскрыл клюв, расправил крылья и пронзительно оглушающе закричал свою каркающую песню.
– Нет! – Константин невольно сделал шаг назад и в тот же миг проснулся.
Тяжело дыша, ощущая, как по лбу катятся градины пота, он смотрел вперед. Там ленивое солнышко, еле пробивающееся через плохо зашторенные окна, высвечивало длинную мерцающую дорожку из пыли, зависшую в воздухе. Когда-то давно, когда будущий правитель еще жил с матерью в женском крыле дворца, она всегда ему говорила, что по этим дорожкам к детям спускается посыльный бога снов. Маленький мальчик, вставая с огромной кровати, пытался забраться по дорожке наверх, чтобы увидеть небесный замок, но у него так ничего и не вышло.
Константин и сейчас был бы не против посмотреть на того, кто посылает ему эти сны.
– Что вам приснилось, ваше величество?
Этот голос резко вывел повелителя из прострации. Константин посмотрел в угол и увидел советника, восседающего на кресле. Гийом. Сколь многое заключено в этом одном слове.
– Советник…
– Ваше величество, я хотел…
– Советник! – перебил мага держатель короны и скипетра власти.
Некоторое время висела тишина, потом глава одного из аристократических родов поднялся и подошел к окну. Он спрятал свое лицо в тени и глухо произнес:
– Группа студиозусов, отправленная на практику в Алиат, попала под обвал в раскопе древней залы. Выживших…
– Нет, – выдохнул теперь уже постаревший юноша.
Его красивые правильные черты лица вдруг заострились, глаза потемнели, а руки до хруста сжали шелк простыней. В тот самый миг, такой краткий, столь незримый для простых смертных, Константин ощутил какое-то жжение в левой части груди. Быть может, если бы он тогда обратил на это внимание, а не отмахнулся от этого ощущения, как от назойливой мухи, история пошла бы по другому пути. Но наемник никогда не винит себя, он всегда ищет врага, в которого можно со сладостным воплем погрузить голодную сталь.
Первый советник ждал бури эмоций, ждал, что правитель начнет рвать и метать, клоками вырывая волосы с макушки. Но тот даже не шевельнулся, лишь обреченный вздох вырвался у него из груди:
– А что разыскиваемый изменник?
– Тело так и не найдено, – ответил отец, чья дочь так и не вернулась с края мира, а была погребена под обломками обвала вместе с друзьями. Но и на лице отца лишь отразилась тень старости, не более. Правители не страдают, они карают.
Едва прозвучал ответ, едва донеслись последние отзвуки страшных слов, как Константин вновь увидел перед собой черного ворона, держащего в когтях сердце. Его сердце.
– Ваше величество, время скорби еще придет. Я должен вам кое-что рассказать. О том, что мы начали с вашим отцом за многие годы до вашего рождения, но что заканчивать придется вам.
Советник хотел поведать что-то еще, но тут его взмахом руки прервал мужчина, который мало походил на наемника, известного многим, и наивного юношу:
– Время скорби уже прошло, первый советник, придет лишь время мести… нет, возмездия. Вы не нашли ворона, но его найду я. А сейчас, позвольте, я оденусь, и мы с вами перейдем в кабинет, где обсудим все, что вы хотите мне сообщить.
Гийом некоторое время смотрел на этого нового Константина, смотрел слишком пристально и внимательно, чтобы не заметить, что это уже не сын его старого друга. Но величайший маг своего времени так ничего и не сказал.
Лиамия Насалим Гуфар
Под светом слабо мерцающих звезд по песчаной улице древней столицы не менее древней страны бесшумно двигалась повозка. Она миновала базарную площадь, оставила позади рынок рабов и крупнейшую таверну. Да и вообще среди темного савана ночи ее довольно сложно было обнаружить. Лишь иногда в минуты затишья, когда замирает сердце и останавливается дыхание, можно было различить тихий скрип рессор и писк визжащих колес.
Повозка переехала через мост, а извозчик, подгоняющий запряженных хизов, песчаных духов, огромных двухвостых лисов, остановился около дворца самого визиря. Наверное, любой западник, посмотревший на этот «дворец», назвал бы его поместьем или загородной резиденцией и никак иначе. Но все же это двухэтажное здание, больше растянутое в ширину, нежели в высоту, было главной обителью названого брата самого султана.
Извозчик спрыгнул с козел. Он остановился около дерюги, закрывающей повозку, и стал ждать. Прошло меньше десяти минут, когда на горизонте показалось четверо. Двоих было невозможно не узнать, ведь это воины из личной гвардии визиря. Высокие, плотные воины, вечно стоявшие у врат дворца. А вот еще двоих извозчик не смог бы различить. Оба они надели широкие свободные одежды, надежно скрывающие фигуру, а на лица накинули черную прозрачную ткань. При легком, почти не ощущаемом дуновении ночного ветра казалось, что сама тьма ласково окутывает лица неизвестных.
Извозчик, не говоря ни слова, откинул дерюгу. На дне повозки среди каких-то тюков и прочего хабара лежал мужчина. Он был высокого роста, широк в плечах, но на лицо неказист. Извозчик не знал, зачем кому-то из дворца визиря потребовалось выкрадывать труп со склада мертвецов, который по ту сторону Рассветного моря чудно именовали «моргом». Но его дело малое – получить монету и доставить жмурика. Хотя нечистый на руку погонщик подозревал, что все дело в саблях, которые северянин сжимал в руках, скрещенных на груди.
– Доставил в лучшем виде, – скрипучим голосом произнес извозчик и хмыкнул: – Насколько это возможно в данных обстоятельствах.
Один из гвардейцев все так же молча достал из кожаной сумы две монеты и бросил их погонщику, который ловко поймал золото прямо на лету. Пройдоха мигом опробовал деньги на зуб и кивнул:
– Забирайте этого, пока у меня тут мертвечиной все не провоняло.
Гвардейцы, все еще сохраняя гробовое молчание, сгрузили труп на носилки и зашагали к воротам. За ними спешили двое, чьи лица были окутаны тьмой. Извозчик, пожав плечами, задернул дерюгу и, запрыгнув на козлы, щелкнул вожжами, будя уже успевших прикорнуть хизов.
Не самый отъявленный мошенник, покидая эту площадь, еще не знал, что на съезде с базарной улицы его горло пробьет метко брошенный кинжал. И хотя жить ему оставалось всего с полчаса, извозчик как мальчишка радовался двум золотым монетами, размышляя о возможности прокутить их в таверне. Радовался ровно до тех пор, пока Темный Жнец не сверкнул косой, обрезав тонкую нить души.
Мия шла рядом со своим отцом: они вдвоем следовали за гвардейцами, несущими тело наемника по широким просторным коридорам дворца. Со стен на смертных смотрели древние реликвии давно забытых героев и тех, кого до сих пор воспевают в своих одах знаменитые барды. Дворец был равнодушен к метаниям бабочек-однодневок, которые называют себя людьми. Собственно, появись здесь даже эльфы-долгожители, дворец не изменил бы своего белокаменного мнения. Что ему какие-то сотни лет, когда сам он стоит вот уже тысячу и простоит еще столько же, а может, и много больше.
