– Вы его знаете? – спросил старшину Прокофьев.
– Знаю. Маэстро Римбальди Великолепный. Лет десять назад считался одним из лучших фокусников галактики, но потом ушёл со сцены.
– Приятно встретить истинного ценителя искусства! – радостно заявил фокусник.
– А хотите, и я вам фокус покажу? – спросил Семёныч.
– Кнешна! – обрадованно заявил Римбальди.
Семёныч достал из кармана колоду карт, извлёк одну, остальные вернул на место. Прокофьев глядел на манипуляции старшины с возрастающим недоумением.
Семёныч продемонстрировал им пиковый туз, потом взмахнул рукой, и карта исчезла. После этого старшина потянулся к уху фокусника; Римбальди смотрел на Семёныча со снисхождением, словно боксёр-тяжеловес на младенца, впервые надевшего перчатки.
Прокофьев же с замиранием сердца следил за пальцами Семёныча, ожидая увидеть, как тот достанет пропавшую карту из-за уха фокусника.
И вот пальцы Семёныча приблизились к голове Римбальди и… Старшина вцепился пятернёй в ухо фокусника и крутанул его так, что Римбальди завыл.
– Пошли, шаман хренов, – усмехаясь, заявил Семёныч. – В камере фокусы свои показывать будешь.
Семёныч запихнул фокусника в камеру.
– Ну мужики! Ну ск-кучно тут! – нудил Римбальди. – Н-н-не закрывайте меня! Давайте лучше по пятьдесят!
Когда за ним захлопнулась металлическая решётка, фокусник повернулся к Семёнычу:
– Ты меня уважаешь?
– Нет.
– У-у-у-у, какой ты прдсказуемый. – Римбальди уселся на скамейку и промямлил: – Н-ну и ладн. Ну и п-пусть. Захочу – сам выберусь.
– Ага, как же, – улыбнулся Семёныч. – Фокус-покус.
Старшина достал из кармана отмычку и бросил её на стол. Фокусник разочарованно ощупал свой рукав.
Прокофьев потупил взгляд. Как он умудрился прозевать отмычку при обыске? И, главное, когда её успел вытянуть Семёныч? Видимо, когда вёл Римбальди в камеру. Сержант в очередной раз убедился, что его начальник ещё полон сюрпризов.
Фокусник поднялся со скамейки, пошатнулся и, вскинул голову, провозгласил:
– Я ж Ве-е-ели-и-и-икй Ри-и-имбальдь! Мн-н-не не нужна о-отмычка!
Семёныч, всё еще ухмыляясь, бросил на стол ещё пару отмычек, скрепку, заколку и электронную универсальную карту.
Фокусник недовольно следил за всем этим, потом заявил:
– З-зачем Ве-е-ели-и-икому Римбльди тки-ие п-примитивные ор-рудия трда? Римбальди умеет пр-рходить сквозь с-стены.
Всё так же не говоря ни слова, Семёныч бросил на стол связку ключей Прокофьева. Сержант ошеломлённо зашарил по карманам и, покраснев, показал кулак фокуснику.
Фокусник тяжело вздохнул и уселся на койку.
– Ну честно, мужики. Скучно тут.
Вдобавок ко всему Семёныч приблизился к пульту управления камерой. Несколько нажатий клавиш – и по стальным прутьям решётки запрыгали искорки. От камеры пошёл лёгкий запах озона. Это старшина пустил по решётке ток.
– Приятного отдыха, – пожелал Семёныч и, махнув сержанту рукой, покинул тюремный отсек.
– Эх, а ведь был знаменит. И что теперь?
– А вы, гляжу, немало о нём знаете.
– Ага. Интересовался в своё время. Римбальди вытворял чудеса! Заставлял вещи исчезать и появляться, выбирался из резервуаров с водой, выходил из огня без единого ожога, переплывал бассейн с робопираньями. Мне всегда было интересно, как он это делает. Но смог разгадать лишь парочку самых простых трюков.
– А чего же он со сцены ушёл?
– Римбальди замахнулся на трюк тысячелетия! «Исчезающая луна» – так он должен был называться. Фокус заключался в том, чтобы заставить исчезнуть одну из лун планеты Кравия, а потом вернуть её на место.
– Конечно же, это ему не удалось.
Семёныч хмыкнул:
– Наполовину. Римбальди заставил луну исчезнуть, но не смог её вернуть на место.
Прокофьев носился по посту с распечаткой формы № 29П, в которой указывался перечень того, что обязано присутствовать на любом посту ГАИ. Семёныч тем временем сортировал громадную кипу кроссвордов, раскладывая их в две стопки. Решённые и нерешённые. Иногда его взгляд падал на задания, и старшина отключался от уборки на пару минут.
– Так, что у нас дальше? – Прокофьев сверился со списком. – Портрет президента планеты, за которой закреплён пост.
Антон осмотрел стены рубки. На всякий случай ещё раз осмотрел стену со снимками разыскиваемых преступников. Семёныч вполне мог повесить портрет президента именно там. Но нет. Кроме плакатов «Разыскивается» и спящего на стене тразианца, стены украшала лишь одна вещь: над пультом, на самом видном месте, висел перекидной календарь, на первой странице которого красовалась обнажённая мадемуазель с пышными формами.
– А это придётся убрать, – сказал Антон с сожалением.
Семёныч недовольно поглядел на него, снял перекидной календарь с магнитного держателя и принялся его перелистывать.
Прокофьев снова сверился со списком и задумчиво произнёс:
– И где же нам взять портрет президента?
Он перевёл взгляд на Семёныча, который как раз возвращал календарь на прежнее место. Сержант хотел было возмутиться, но осёкся, когда увидел портрет президента Земли.
– А… Откуда он взялся? – недоуменно спросил Прокофьев.
– Что значит откуда? Это сборник портретов президентов галактического содружества.
– А откуда там взялась мадемуазель из Playalien?
– Ты хоть при инспекторе такого не ляпни, – ухмыляясь, сказал Семёныч. – Вряд ли он похвалит тебя за оскорбление президента планеты нудистов.
Прокофьев смущённо прокашлялся и вернулся к списку.
– Та-а-а-ак. Аптечка… – Сержант задумчиво поглядел в потолок, вспоминая, где у них хранятся медикаменты, и повернулся к старшине: – Семёныч, где у нас аптечка?
Старшина ткнул пальцем через плечо на небольшой ящик. Прокофьев недоуменно поглядел туда.
– И всё? А как же лекарства для разных рас? Антиэпидемические и антипандемические препараты? А также…
– Антоха, ты видел когда-нибудь полную аптечку?
– Ну… Нет…
– Это ангар размером с наш пост. А у нас есть всё необходимое. На любой случай.
– Да? – Прокофьев недоверчиво подошёл к ящичку и открыл его. – Аспирин. Антипохмелин. Тест на беременность?
Сержант удивлённо уставился на старшину.
– Вообще-то это тест на воинское звание. Милираанцы не носят знаков отличия, а кодируют их в своём генотипе. Сколько полосок на тесте – такое и звание.
Прокофьев вернул тест в аптечку и снова заглянул внутрь.
