Завершив кроссворд, Прокофьев взглянул на часы, чертыхнулся, надел фуражку и выскочил из комнаты. Через пару минут начиналась его вахта.
Старшина к своим обязанностям всегда относился крайне безответственно. Если бы, например, лесоруб был настолько ленив, как Семёныч, то ему Гринпис поставил бы памятник за спасение лесов, а благодарные белки и дятлы сами построили бы дом.
Запыхавшийся Прокофьев влетел на пост.
– Стоять! – заорал Семёныч, лишь только Антон пересёк порог.
Прокофьев застыл. Он привык исполнять приказы старшины мгновенно и не задумываясь. Пару раз это спасало ему жизнь. Пытаясь не шевелиться, Прокофьев забегал глазами по посту, пытаясь определить, откуда исходит опасность.
Семёныч сидел за столом и складывал из карт домик. Хотя назвать это произведение искусства домиком было так же корректно, как назвать скрипку Страдивари хреновенькой балалайкой. Возле стола валялось с десяток упаковок от карт, а на столешнице возвышался карточный Тадж-Махал.
– Не дыши! – тихо сказал Семёныч, укладывая карту на верхушку купола.
Прокофьев осторожно выпрямился.
– Ваша смена закончилась, – шёпотом сказал он.
– Как? Уже? А я ещё сфинкса построить хотел… – ответил Семёныч, не отвлекаясь от своего занятия.
Прокофьев пожал плечами и уселся в кресло рядом с пультом, чтобы не мешать старшине.
Прозвучавший на пульте сигнал вызова, как обычно, вызвал у Прокофьева резкий всплеск служебного рвения, желания тщательно выполнять приказы начальства и помогать людям, а у Семёныча – такое недовольство, будто в хорошем ресторане ему вместо десерта подсунули кубический лимон. Назван этот фрукт был не за форму, а за вкус. Он устраивал ядерный взрыв вкусовых рецепторов и ввергал человека в состояние комы на пару суток.
Прокофьев вскочил было, чтобы ответить, но старшина остановил его жестом. Он выругался, аккуратно положил карты на стол и повернулся к пульту. Семёныч стал поближе к экрану, закрывая спиной карточное сооружение, и включил связь.
На экране появился лопоухий, глазастый инопланетянин. Широкий балахон, в котором он буквально утопал, был разрисован какими-то непонятными знаками и символами.
– Мы готовы к стыковке, – заявил лопоухий.
– Поздравляю, – ответил Семёныч. – А с кем?
Инопланетянин недоумённо уставился на гаишника.
– Ну как же? Это ведь пост ГАИ № 376?
– Он самый.
– Ну вот! Мы готовы ступить на борт!
Какой-нибудь математик мог бы описать вежливость старшины как функцию, стремящуюся к нулю.
– А на фига вы нам нужны?
Лопоухий всплеснул руками и понимающе улыбнулся.
– Вас, наверное, не успели предупредить о нашем прилёте! Мы братья Додики! Наняты, чтобы решить ваши проблемы!
– Водку привезли, что ли? – оживился Семёныч.
– Да нет же! Проблему с кораблём-призраком! Мы лицензированные охотники за привидениями.
Семёныч некоторое время сверлил инопланетянина взглядом крокодила, решающего, стоит ли проглотить пришедшего на водопой поросёнка целиком или есть по кусочку. Прокофьев знал этот взгляд. Сказать, что он не предвещал пилоту ничего хорошего, значило очень сильно преуменьшить опасность для жизни лопоухого инопланетянина.
– А у нас нет проблем с кораблём-призраком, – наконец ответил старшина.
– Зато есть у кораблей, летящих через ваш сектор, – уверенно заявил лопоухий Додик. – Поступило несколько жалоб, потому нас и прислали сюда. Вот документы, вот направление, вот указания.
Инопланетянин приложил к экрану распечатку. Семёныч пробежал её глазами. В документе указывалось, что эти самые охотники имеют право находиться на посту ГАИ и требовать любой посильной помощи от инспекторов.
– Лицензию можно посмотреть? – сухо спросил Семёныч.
– Конечно, – ответил лопоухий и предъявил другой документ. Это действительно оказалась лицензия охотников за привидениями, выписанная на имя братьев Додиков. Все штампы и атрибуты присутствовали. Семёныч присмотрелся к подписи на лицензии.
– Насколько я вижу, вам её выдал сенатор Мацуоли?
Лопоухий кивнул.
– Это тот самый, который разрешил не принимать на работу людей с плохой кармой, издал указ об обязательной ежедневной чистке ауры методом самоистязаний и ввёл налог на открытие верхней чакры?
– Он самый. Великий человек!
Семёныч задумчиво пожевал губу, потом кивнул:
– Ну, стыкуйтесь, там разберёмся.
Когда экран погас, Прокофьев неуверенно спросил:
– Это что, шутка?
– Может, и так. Но шутка, подписанная сенатором галактического совета, резко перестаёт быть смешной и требует беспрекословного исполнения.
Семёныч раздражённо постукивал пальцами по столу, размышляя, что делать. Прокофьев ему не мешал. Наконец старшина снова повернулся к пульту и отстучал код вызова штаба.
Экран засиял, и на нём появился Рыков. Полковник сидел близко к экрану, так, чтобы широкие плечи закрывали обзор помещения.
– А, это ты, – сказал Рыков и откинулся на спинку кресла. За спиной стали видны сдвинутые столы, в углу громоздились стулья, под окном можно было рассмотреть какие-то ящики. – Что случилось?
Не успел Семёныч ответить, как откуда-то, вне зоны видимости камеры, донёсся звон стекла. Рыков тут же отвернулся и заорал:
– Колодин, зараза, это же пять звёзд! Если уронишь ящик, я тебе за каждую звезду по одной с погон сниму! Будешь первым в истории гаишником с отрицательным званием!
Рыков повернулся к экрану, увидел скалящегося Семёныча и поспешил сказать:
– Это… Нам аппаратуру новую привезли. Очень хрупкую…
– Модель галактики. Со звёздами из хрусталя, – ухмыляясь, подсказал Семёныч.
– Да-да-да! Ты тоже слышал о ней? – ухватился за подсказку Рыков и быстро сменил тему: – Так что там у вас случилось?
– К нам тут какие-то Додики пожаловали.
Рыков нахмурился.
– Какие ещё додики?
– Братья Додики. Фамилия у них такая.
Рыков недоверчиво посмотрел на старшину и заметил:
– Ненормальная фамилия.
– Да они и сами не совсем нормальные. Точнее, совсем ненормальные. Охотники за привидениями.
– Вот оно что. – Рыков сложил руки домиком. – А Санта-Клаус к вам не пожаловал на реактивных оленях? Семёныч, если вы уже праздновать начали…
– Санта-Клауса не заметил, – спокойно перебил полковника Семёныч. – Но у этих бумага любопытная есть. Подписанная сенатором Мацуоли.
– Это который…
