Готианец испуганно смёл кнопки со стола.
– Пожалейте! Каюсь! Ведь всё ради пропитания паствы малой!
Пока Семёныч потешался над грузом, Прокофьев присматривался к Вантиару. Антон заметил, что готианец постоянно поглядывает искоса на стену, словно боится, что гаишники обратят на неё внимание.
Прокофьев подошёл к стене и постучал по ней. По трюму разнёсся глухой звук.
– А в тайнике что? – спросил сержант.
Готианец начал затравленно озираться.
– Давай-давай, – подбодрил его Семёныч. – Открывай. А то я щас ещё такое из буковок сложу!
Готианец совсем скуксился. Тяжело вздохнув, он достал из тоги пульт и нажал на кнопку. Часть стены скользнула в сторону.
Семёныч заглянул в нишу и недоуменно повернулся к Вантиару.
– Противосолнечные очки?
– Ну да. Честно говоря, я вас, людей, не понимаю. Противотанковая ракета стоит много, хотя может взорвать лишь танк, а противосолнечные очки – мелочь. Видимо, их никто не покупает. Кому же нужно солнце уничтожать?
Вопрос Семёныч оставил без ответа.
– Так, Вантиар, мы забираем пару ящиков лимонок и гранат для анализа. Остальное оставляем тебе.
– Что, правда?
– Мы же не звери! Тебе же тоже семью кормить нужно!
Гаишники покинули корабль готианца под аккомпанемент его радостных возгласов и благодарности.
– И что вы теперь скажете? – спросил Прокофьев, когда они вернулись на станцию.
– Вантиар подтвердил мои подозрения. Это пираты.
– Какие пираты?
– В этом секторе заведует контрабандой и прочими махинациями некий Маленький Плюх.
– Вы считаете, это его рук дело?
– Не рук, а ложноножек. Он мокрянец, – исправил Семёныч. – Нет. Не его. На кой ляд ему весь этот маскарад? Наверное, кто-то решил подгрести его территорию под себя. Вот и начал потрошить суда, а попутно шумихи наделал, чтобы подорвать авторитет Плюха. Они получают наводки на корабли, везущие контрабанду, и потрошат их. Себе нажива, авторитету Плюха урон. Да тут дали маху. Наводчик дал информацию, что Вантиар везёт контрабанду. Корабль перехватили, да что с готианца возьмёшь? Потому они и отпустили его, лишь посмеявшись.
Когда Прокофьев перенёс на склад ящики с фруктами и вернулся на пост, то стал свидетелем скандала. Закатил его, конечно же, Семёныч.
– Я запрещаю вам делать вообще что-либо без предварительного согласования со мной! – кричал старшина охотникам. – Никого не уничтожать! Ничего не ремонтировать!
– Но вы же сами попросили починить… – обиженно попытался возразить Стегус.
– Вот именно! Починить! А не… Я даже не знаю, как это назвать!
Семёныч схватил со стола какое-то устройство и потряс им в воздухе. По внешнему виду Прокофьев никак не мог определить, для чего оно предназначено. Старшина, как оказалось тоже.
– Вот что это такое?
– Пульсарный энергоуловитель.
– И что он делает?
– Пульсирует и улавливает энергию.
– А раньше это была лазерная указка!
Семёныч ткнул пальцем в обожжённое пятно на стене:
– А это что?
– Это я тестировал ваш плазморасщепитель эфира. Я его нашёл на кухне и подрихтовал немного.
– У нас никогда не было такого прибора!
– Да ну? Вот же он! – недоумённо сказал Стегус, указывая на «плазморасщепитель».
– Это тостер! Он хлеб поджаривает!.. Поджаривал.
Стегус немного скуксился.
– Как тостер? А выглядит в точности как плазморасщепитель… – Додик замялся. Потом задумчиво взял кусок хлеба и сунул в бывший тостер. Что-то сверкнуло, и из прибора взвился дымок. – А хлеб, расщеплённый на атомы, вам не нужен?
– Не нужен! – гаркнул Семёныч. – Больше. Ни к чему. Не. Прикасайтесь.
Эльвал сделал шаг вперёд.
– Старшина, вы несправедливы…
– Да мне плевать! Вернитесь в свои комнаты и делайте там что хотите! Нет! Там тоже делайте только то, что я позволю!
Эльвал нахмурился. Угрожающее выражение лица у него получилось не лучше, чем улыбка у трактора.
– Старшина, мне кажется, что вы не выполняете приказ о всесторонней помощи.
– А мне кажется, что вы пытаетесь саботировать нашу работу!
– И в чём же это выражается? В наличии водонапорной колонки?
– Хорошо! Вы саботируете моё хорошее настроение и душевное равновесие!
Некоторое время Семёныч с Эльвалом сверлили друг друга глазами. Но Прокофьев знал: играть со старшиной в гляделки – это то же, что пытаться пересмотреть фары несущегося на вас грузовика. И Додик сдался.
– Хорошо, – согласился он. – Впредь мы будем согласовывать свои действия с вами.
– Так-то лучше, – успокоился Семёныч. – Что вы собираетесь делать?
Эльвал приосанился, возвращая себе уверенный вид профессионала.
– Итак, мы установили, что Fantomus korablikus, корабль-призрак, действует в этом секторе, – уверенно заявил охотник.
– Ага, – буркнул Семёныч. – Осталось выяснить, действительно ли он существует.
– Я Absolyutnus Uverinus!
– Пока что это только слухи.
– А как же Viditus Sobstvennoglazius Вантиар? – возмутился Эльвал. – Живой свидетель!
– А вам не кажется, что его показания вряд ли можно воспринимать всерьёз? Он вполне заслуживает титула Naivnos Idiotus!
Эльвал замотал головой.
– И всё-таки я настаиваю на полном сканировании сектора с применением специализированных детекторов.
Семёныч вскинул руки.
– Ладно. Допустим. Какие именно детекторы вы собираетесь использовать? И главное, как?
Эльвал развернул перед Семёнычем карту сектора, на которой большая часть дороги была изрисована какими-то символами.
– И что это такое? – спросил старшина.
– Это, – Эльвал ткнул пальцем в один из значков, – субэфирный поляризатор. Вот здесь сканер астрала. Левее – детектор возмущений эктоплазмы. Тут у нас детектор псевдоматерии…
Охотник назвал ещё с десяток наименований, ничего не говорящих Антону, и замолчал. Прокофьев внимательно рассматривал карту, отметок на которой было раза в три больше, чем названных детекторов. От Семёныча эта деталь тоже не ускользнула.
– А что значат остальные значки?
– О! Ничего особенного! Ядерные заряды, лазерные пушки, гравитационные расщепители, гиперпространственные раздробители и прочая ерунда.
Гаишники глядели на охотника с отвисшими челюстями. В этот момент Прокофьев решил, что во внешности главного Додика не хватает одной детали. Смирительной рубашки.
