В этот момент появился лейтенант Колодин и протянул полковнику чашку. Тот сделал глоток и скривился.
– Прапорщик Колодин, сколько я просил положить сахара?
– Э-э-э… Три ложки?
– Две ложки! Две, прапорщик!
– Виноват… Только я лейтенант…
– Лейтенант знает разницу между числами два и три, прапорщик Колодин, – заявил полковник и отключил связь.
По взгляду Семёныча Прокофьев понял, что отныне система связи для старшины враг номер один.
Корабль появился в двенадцать тридцать четыре.
– Антоха, переведи часы, – сказал Семёныч и, запустив систему захвата, наклонился к рации.
– Зачем? Я сегодня утром выставил точно по галактическому времени.
– Ты хочешь в протоколе написать, что полковник Рыков ошибся с наводкой?
Прокофьев вспомнил прапорщика Колодина и перевёл часы на три минуты вперёд.
– Борт сто тридцать семь. Приготовить транспорт для досмотра, – командовал тем временем Семёныч по рации.
Не успела автоматика станции пристыковать корабль, как врата снова замерцали и оттуда вышел ещё один транспорт.
Семёныч нахмурился, но прокомментировать ситуацию не успел. На пульте снова замигал сигнал, и появился третий корабль.
– Кзмхркптщ, – зло заявил Семёныч.
– Что? – неуверенно спросил Антон, он не понял, сказал что-то старшина или просто прочистил горло.
– Это на сигарианском, – пояснил Семёныч. – Я пересказал ихний аналог Камасутры в очень нецензурном варианте.
– Ёмкий язык.
– Ага. Незаменим в подобных ситуациях.
– И что нам теперь делать?
– Нам? – переспросил Семёныч. – Я пойду искать контрабанду, ты пойдёшь искать швабру и драить полы.
– Может, мне ещё крупу перебрать? – тихо буркнул Антон, но старшина услышал.
– Слышь, Золушка, я ведь могу приказать в реакторе материю от антиматерии отбирать, если будешь умничать.
Прикинув, что с ним может случиться после выполнения такого задания, да ещё вспомнив судьбу своего предшественника-мирмидона, Прокофьев решил отступить. Хотя… Ведь мирмидон в больницу попал не из-за приказа Семёныча, а из-за спора со старшиной…
И пока инстинкт самосохранения Прокофьева решал, является ли возникшая в голове идея аналогом охоты на тигра с мухобойкой, Антон выпалил:
– Давайте поспорим, что я первый найду контрабанду!
Семёныч остановился и смерил сержанта долгим оценивающим взглядом.
– Если я выиграю – вы не будете мешать мне работать и будете относиться по уставу!
Улыбка на лице старшины ширилась медленно и неумолимо, словно надвигающийся на северное поселение айсберг.
– Отлично. Но учти, если проиграешь, я тебе такой отчёт о стажировке напишу, что тебя не то что в ГАИ, но даже на ядерный завод дегустатором токсических отходов не возьмут.
Больше Семёныч ничего не сказал, просто направился к ангару. Но когда Антон увязался следом, старшина его не останавливал.
На первом корабле их встретили два инопланетянина. Высокие, чуть не достают макушкой до потолка, с шершавой коричневой кожей и множеством похожих на сучки́ жёстких отростков на теле. У них было по четыре руки, верхняя пара – мощные и длинные – были, наверное, предназначены для тяжёлого труда, а нижние, тонкие и хрупкие, для более тонкой, ювелирной работы.
– Откуда дровишки? – весело спросил старшина.
– Что, простите? – уточнил один из инопланетян.
– Спрашиваю, кто такие, откуда и куда летите, – пояснил Семёныч. – Права, талон, маршрутный лист.
Старшина взял в руки распечатку и, не спрашивая разрешения, уселся в кресло пилота.
– Пио и Гроц Дендроминиусы. Энтианцы, – прочёл Семёныч в документах. – Трюм для досмотра откройте.
– Мы что-то нарушили? – недовольно спросил инопланетянин.
– А вы что-то нарушили? – Семёныч перевёл взгляд с документов на инопланетян.
– Нет.
– Тогда вам нечего беспокоиться.
– Да в чём дело! – возмущённо заявил инопланетянин.
– Тихо, дорогая, – осадил второй. Видимо, недовольный энтианец был женского пола. Хотя кто из них Пио, а кто Гроц, пока не было ясно. – Это их работа. Всё нормально.
Инопланетянин нажал кнопку на пульте, и ближняя стена разъехалась в стороны, открывая лестницу.
– Антоха, осмотри, – скомандовал Семёныч, а сам принялся изучать документы.
Прокофьев ухмыльнулся и отправился выполнять приказ. Вот, значит, как. Фору даёт. Или просто считает, что сержант не обнаружит контрабанду. Как говорили в учебке: «Не сможет найти даже козявку в собственном носу». Ну ладно. Посмотрим, кто на что способен.
Пока энтианцы что-то возмущённо втолковывали демонстративно игнорирующему их старшине, Прокофьев спустился в трюм.
Ну надо же, кто знал, что всё окажется так просто! Вдоль стен тянулись горшки с растениями. Зубчатые пятилистники вряд ли можно было спутать с какими-либо другими. Конопля.
Что за неудачники? Хоть бы спрятали.
В центре трюма стоял гигантский железный ящик. Недолго думая, Антон открыл его и присвистнул. Доверху заполнен растёртыми листьями. Марихуана.
Вот и победа в споре. Теперь Семёныч не отвертится от своих обязанностей!
Оставалось лишь убедиться в том, что это действительно конопля. Мало ли какие причудливые формы могут приобретать инопланетные растения. Прокофьев уже видел неотличимые от земных баклажанов предметы, которыми его сокомнатник заколачивал гвозди.
Чтобы удостовериться в незаконности груза, Антон подошёл к растениям и достал зажигалку. Щёлкнул кнопкой и потянулся огоньком к листу. Запах-то точно ни с чем не спутаешь.
– Что ты делаешь, изверг! – раздался вопль со стороны шлюза.
– Вы арестованы за контрабанду наркотических веществ! – пафосно заявил Прокофьев появившейся в трюме энтианке.
– Каких ещё веществ! Это наши дети! Мы с семейством перебираемся на другую планету!
– Дети? – растерянно спросил Антон. Такой бредовой отговорки он никак не ожидал.
– Ну да! Дети! Вот это Крац. Это – Хрем. Вон там – Пошк. Здесь, – энтианка показала на горшок, в котором росли сразу два растения, – близнецы, Брув и Друв. А это – наш младшенький. Грянц!
Прокофьев обратил внимание на то, что цвет листьев младшенького отличается от остальных растений. В отличие от ярко-зелёных братьев и сестёр Грянц был практически чёрного цвета. Антон открыл было рот, чтобы прокомментировать этот факт и немного осадить инопланетянку, но сдержался и решил не лезть в семейные дела энтианцев.
