Прокофьев тряхнул головой. Нет. Если так пойдёт дальше, то он начнёт бояться, что фотоаппарат украдёт его душу, зеркало отправит в параллельный мир, а шнурки задушат во сне.
Антон схватил монетку и поднёс её к глазам. Десять галактов старого образца. Такие вышли из обихода лет двадцать назад.
Ладно. Сейчас было не до этого. Прокофьев сунул находку в карман, потом решил, что так может её потерять, и достал кошелёк. Открыв его, Антон выругался.
Количество купюр в кошельке заметно сократилось. У него было около двух сотен, а теперь…
Антон пересчитал деньги. Двенадцать галактов. Ну, хоть что-то.
Прокофьев сунул монетку в кошелёк и на время забыл про неё.
До корабля потерпевших Прокофьев добрался вовремя. Он быстро и успешно пристыковался, несмотря на непривычное управление, и вот уже по переходному коридору застучали башмаки спасённых.
Первым на борт ступил Арчибальд Свон, с которым они говорили по рации. Высокий, жилистый, крепкий. Он поблагодарил Прокофьева и устало свалился в кресло.
Следом за ним шёл толстый инопланетянин, напомнивший Антону хомяка. Особенно подчёркивали схожесть приплюснутый маленький нос и огромные, колышущиеся при каждом шаге щёки. Вдобавок всё его тело покрывала жидкая рыжая шерсть.
– Жорик, – представился он и принялся с любопытством рассматривать корабль готианца.
Последними Прокофьев увидел двух высоких мабирианцев. Они были одеты в смокинги, опирались на трости. У обоих было по моноклю, у одного на правом глазу, у другого на левом. В общем, такого типичного и навязчивого аристократизма Антон ещё никогда не встречал.
Их манеры тоже проявились сразу же. Они плечо к плечу подошли к шлюзу и остановились.
– Прошу вас, Кир, – произнёс первый, пропуская второго перед собой.
– Нет, Рик! Что вы. Вы заслуживаете ступить на этот чудесный корабль первым.
– Нет, нет и нет! Как же я могу лишить вас этой возможности!
Осознав, что это может затянуться, Прокофьев предложил:
– А может, вы вместе войдёте? Всё-таки у вас в корабле пробоина, и воздух уходит!
Мабирианцы поглядели на него и синхронно кивнули.
– Разве что в виде исключения!
– Учитывая аварийную ситуацию.
– И ваше гостеприимство.
Антон ещё минут пять слушал их словоизлияния, прежде чем они ступили на борт. Задраив шлюз, он уселся за штурвал.
Пока Прокофьев вводил обратный курс, мабирианцы затеяли очередную дискуссию.
– Джентльмены, я хочу попросить у всех вас прощения за происшедшую аварию. Моя вина велика, и я смею надеяться…
– Ну что вы такое говорите! – перебил его второй. – Ведь это я вёл корабль!
– Извольте! Я должен был помогать вам и предупредить о том, что у нас на пути неопознанный объект!
– Не нужно винить себя! Вы были заняты управлением, а я мог бы и за радаром последить!
– Да нет же! Как вы могли следить за радаром, если вы готовили наш полуденный чай?
– Тогда я тем более виноват! Ведь мало того, что мы попали в аварию, так я ещё и лишил вас обещанного чая!
Прокофьев, с недоумением следивший за этой сценой, решил вмешаться:
– Уважаемые, всё уже позади! Не нужно вспоминать…
Свон положил ему руку на плечо.
– Не обращайте внимания. Пусть поговорят. Так будет быстрее. Они три часа спорили, кто будет вести корабль.
– Неужели обоим так хотелось его вести?
– Нет. Они, наоборот, уступали друг другу место.
Антон наконец-то завершил настройку автопилота и запустил двигатели. Потом огляделся. Жорик всё ещё с любопытством разглядывал антураж корабля, мабирианцы расположились за столиком и резались в шахматы.
Присмотревшись, Атон отметил любопытную деталь: с обеих сторон стояли чёрные фигуры.
Прокофьев ещё некоторое время наблюдал за шахматистами, потом наклонился к Свону и спросил:
– А почему у них все фигуры чёрные?
– Просто они никогда не могли нормально поиграть в шахматы. По нескольку часов спорили и уступали друг другу право первого хода белыми.
– У них, наверное, феноменальная память, раз они не путают фигуры.
– А они их даже не пытаются различать. Каждый играет любой чёрной фигурой. Хоть своей, хоть соперника. Это избавляет их от необходимости извиняться перед проигравшим. Обычно дело заканчивается патом.
Прокофьев задумчиво почесал макушку и продолжил расспросы:
– Значит, вы тоже охотники за привидениями?
– В некоторой мере.
– Это как понимать?
– Обычно мы ловим людей, которые хотят исчезнуть. В некоторой мере те же призраки. Никто их не видит, никто про них не слышит, но все знают, что они существуют.
Прокофьев поморщился:
– Охотники за головами?
– И за головами тоже, – криво ухмыльнулся Свон.
На этом Прокофьев решил закрыть тему.
Его мысли снова вернулись к пропавшим из памяти двенадцати минутам. Антон достал найденную после нападения призраков монетку. Поглядел на неё. Откуда же она взялась?
А может, тут не только монетка?
Он внимательно оглядел место возле пульта, но больше ничего не нашёл. Если что-нибудь ещё и появилось после нападения корабля-призрака, то он этого уже не найдёт. Ведь неизвестно, что тут было изначально.
На станции их встречал Семёныч. Первым делом он потребовал у пострадавших предъявить документы. Внимательно изучив паспорта и верительные грамоты, Семёныч развернулся и, жестом приказав двигаться за ним, направился к выходу. Прокофьев и новоприбывшие пошли следом.
Они добрались до поста и расположились в креслах.
– Итак, что вы здесь делаете? – спросил Семёныч.
– Нас пригласили, чтобы разобраться с… кораблём-призраком.
– И кто же наниматель?
– Корпорация «Фур Индастриз».
– Это та, которая разводит генно-модифицированых грызунов для борьбы с сорняками?
Свон кивнул.
– И чем же корабль-призрак сусликам не угодил?
– Руководитель корпорации весьма известен в кругах благотворительных организаций. Вот он и решил, что лучшей помощью на данном этапе будет помощь нашему ГАИ.
Семёныч некоторое время пристально разглядывал Свона, тот отвечал спокойным холодным взглядом, подкреплённым лёгкой полуулыбкой.
Дверь открылась, и на пост вошёл Квиз. Кивком поприветствовав новичков, он спросил:
– Никто мои наушники не видел? Не могу найти.
