Творение старика Фреда, охраняющее поле в этот момент, Антон был рад видеть, наверное, больше, чем свои первые сержантские нашивки. А тогда он был рад настолько, что чуть не бросился обниматься со своим инструктором-магмитом, что грозило бы Прокофьеву тяжелейшими химическими ожогами.
Металлическая конструкция с головой из высушенной яблотыквы, увенчанной неизменной соломенной шляпой, была одета в старое коричневое пальто и вооружена пневматической системой, похожей на пушку для подачи теннисных шариков. На груди пугала висела картонная табличка с надписью «Барахолочный Фред. Птицы не прайдут!!!».
В резервуаре для боеприпасов виднелись какие-то баночки, коробочки, дешёвые информационные кристаллы, устаревшие аудиодиски, упаковка контрацептивов, пластиковые листовки и прочая чепуха. Видимо, Фред, когда ездил на ярмарку продавать урожай, хорошенько прошелся по распространителям бесплатной продукции и прочих пробных товаров.
В этот момент сервопривод на стойке пугала зажужжал, и «Барахолочный Фред» начал разворачиваться к приближающемуся летуну. Прокофьев выпрямился во весь рост и помахал Аруну рукой.
Диск с какой-то рекламной информацией чуть не снял бальмазуанцу скальп. Следующим в цель устремилась рекламная пачка контрацептивов, вызвавшая у Аруна скорее недоумение, чем неудобство. А банка просроченного майонеза, угодившая летуну прямо в лоб, добила его во всех смыслах. Лжегаишник рухнул вниз.
Теперь оставалось разобраться с рокианцем. Эх, сюда бы старого доброго «Инфернального Фреда»!
Но пробники духов и прочая рекламная продукция Стакена не остановят. А он, судя по звукам, был уже совсем рядом.
Чтобы хоть как-то вооружиться, Прокофьев попытался прихватить металлическую арматуру, подпиравшую пугало. Не удалось. Она крепко засела в земле. Саданув по ней несколько раз ступнёй, Антону таки удалось расшатать железяку.
Выдернув её из земли, Прокофьев оглянулся. Каменная громадина уже виднелась сквозь сплетения корней. Решив, что встречаться с рокианцем лоб в лоб, даже вооружившись арматурой, не стоит, Антон бросился в заросли.
За спиной прозвучал скрип металла и треск раздираемого пластика. Прощай, «Барахолочный Фред». Ты был хорошим пугалом.
Антону удалось немного оторваться от Стакена, но он уже начал уставать. Нужно как-то задержать рокианца и выбираться к аэромобилю.
Попетляв ещё немного по зарослям, Антон нашёл то, что нужно. Невысокий круглый холм диаметром в два метра обозначал место ловушки для незваных гостей. Здесь, неглубоко под землёй, покоилась перезревшая яблотыква. Старик специально оставлял их, чтобы отвадить от поля незваных гостей. Впрочем, любившие поозоровать здесь мальчишки очень быстро научились отмечать такие места. Один раз в эту гниль попадёшь – месяц от вони не отмоешься.
Взяв арматуру на изготовку, Прокофьев стал так, чтобы ловушка находилась между ним и приближающимся рокианцем. Корни трещали всё ближе, и вот заросли разлетелись в щепки, и к Прокофьеву, рыча, бросился Стакен. Если бы не подземная гнилая яблотыква, Прокофьев бы, не раздумывая, бросился с воплями наутёк.
Рокианец нёсся громадными прыжками. И вот он уже в шаге от ловушки! Прокофьев ухмыльнулся.
Вот и всё.
Следующий момент чуть не стал для Антона тем самым «вот и всё».
Стакен, даже не заметив холма, перепрыгнул его. Почти. Его руки потянулись уже к Прокофьеву, но одна нога все-таки зацепила край ловушки и провалилась.
Стакен удивлённо вскрикнул и хотел выдернуть ногу, но Прокофьев не дал ему этого сделать. Поднырнув под ручищами Стакена, он со всей мочи приложил его арматурой поперёк лица. Что-то хрустнуло, рокианец отшатнулся, земля под ним просела, и он повалился спиной прямо в оставленную стариком Фредом ловушку для мальцов. Мерзко чвакнул огромный перезревший овощ, воздух наполнился нестерпимой вонью.
Зажав нос, Прокофьев обежал яму и бросился к дороге. У него открылось второе дыхание. Да и бежать по оставленной рокианцем просеке было намного легче.
Сзади неслись бульканье, чваканье и ругань Стакена.
Антон добежал до края поля и выскочил на дорогу. Хорошо хоть корабль ещё не прилетел, не хватало ещё дождаться подмоги этим лжегаишникам.
Антон схватился за ручку двери аэромобиля, когда его накрыла тень. Он резко повернулся, но среагировать не успел. Арун набросился на сержанта и окутал его крыльями. Несмотря на хрупкое телосложение, бальмазуанец оказался на удивление силён и держал Антона не хуже смирительной рубашки. Прокофьеву никак не удавалось ослабить хватку. Вдобавок из-за крыльев он ничего не видел.
Антон брыкался как мог, но когда услышал приглушенный крыльями топот рокианца, понял, что это конец. В следующий миг на его затылок опустился каменный кулак.
Очнулся Антон на металлическом полу в тускло освещённой комнатушке. Голова раскалывалась нестерпимо. Застонав, Прокофьев опёрся ладонями о пол, пытаясь встать.
– Очнулся? – раздался голос сбоку.
Сержант отреагировал на уровне рефлексов. Перекатился через плечо и вскочил на ноги, принимая боевую стойку.
– Да не дёргайся ты так, – проговорил сидящий на кушетке мужчина.
Антон, не опуская рук, прищурился, чтобы сфокусировать взгляд, и тут же вытянулся в струнку и вскинул руку, отдавая честь. Перед ним был полковник Рыков. Правда, в таком виде Антону своего начальника видеть не приходилось. Рыков был практически голый. Впервые Прокофьев видел полковника без идеально отутюженной формы. Лишь полотенце, повязанное на бёдрах, да часы на руке.
– К пустой голове не прикладывают, – буркнул полковник. – Прокофьев, если не ошибаюсь?
– Так точно, товарищ полковник! Сержант Прокофьев!
– Да вольно. И не ори так.
Прокофьев опустил руку, но сохранил стойку «смирно».
– Товарищ полковник, разрешите вопрос? А вы тут что делаете?
– А что, не видно? Поезда жду!
Прокофьев смутился и, чтобы не глядеть в колючие стальные глаза полковника, огляделся. Они находились в помещении приблизительно два на три метра. Тусклый свет давала забранная решёткой лампа. Окон нет, бронированная дверь.
– Где мы, товарищ полковник? – спросил Антон. – Что это за подвал?
– Ты что, подвал не можешь отличить от помещения на космическом корабле?
– Я… Ну… Так мы что, в космосе?
– Я бы даже сказал, в гиперпространстве.
– И куда мы летим?
Некоторое время Рыков молча сверлил взглядом Антона, потом спросил:
– Часто, наверное, палубу на станции за время стажировки драил?
Прокофьев, который действительно под руководством Семёныча стал профессиональным уборщиком, потупил взгляд.
– Так точно. А откуда вы узнали?
– Семёныч глупых вопросов не прощает.
