В подземелье было довольно светло — его освещал второй фонарик, находившийся в руке стоявшей у решетки Амалии. Наклонившись к Светке, я шепнул на ухо:
— Не бойся. Мы с ними справимся. Манекены очень уязвимы, достаточно сбить их с ног, чтобы они сломались.
В руке Арины блеснули наручники:
— Довольно болтать, пристегни девчонку к решетке…
Времени для раздумий не оставалось. Выхватив из — под куртки гаечный ключ, я бросился к автомату. Атака не удалась — уверенной рукой Арина отшвырнула меня на пол и нанесла несколько чувствительных ударов. Перед глазами промелькнули сцепившиеся, как кошки, Светлана и Амалия, а потом началась настоящая свалка. Фонари валялись на полу, отбрасывая на стены желтоватые пятна света. При таком освещении трудно было разобраться в происходящем, но, похоже, перевес все время оставался на стороне автоматов. Они были сильнее, безжалостней и не знали усталости.
— Получилось! Получилось! — радостно закричала Светка. — Получилось!
Мы с Ариной прервали драку, пытаясь понять, что же произошло. Амалия неподвижно лежала на полу, а из ее груди торчали какие — то пружины и рычаги.
— Я толкнула ее, она ударилась об угол стены и… — пожала плечами Акулиничева. — Ты прав, Петька, это совсем нетрудно.
— Арина, ты проиграла. Автоматы не созданы для драки. Против двоих у тебя нет шансов. Давай забудем прошлое и уйдем отсюда все вместе.
— Никогда. — Арина покачала головой. — Мастер собирал эту куклу, уже находясь в механическом теле, и потому она оказалась далека от совершенства. Он делал для меня это новое вместилище души, но я отказалась, предпочтя старое, проверенное тело. Вы даже не догадываетесь, на что способны автоматы, собранные руками самого Мастера!
Оттолкнув меня, она в два прыжка оказалась возле Акулиничевой и, не дав опомниться, схватила ее за горло. Светка пискнула, обмякла, с ужасом косясь на невозмутимо улыбавшуюся Арину.
— Ты все еще уверен в своей победе? Найди на полу наручники, подойди к решетке и пристегни себя к пруту. Делай все медленно, спокойно и без фокусов. Я одним движением пальцев могу сломать ей шею.
— Арина, Часовщик бросил тебя. Он пробрался к «месту» и теперь навсегда останется там. Он будет гасить свечи, и мир вокруг нас превратится в ад. Я должен его остановить.
— Мастер никогда ни в чем не ошибается. Если он решил уничтожить человечество, значит, на то есть свои причины. Вы заслужили это! Знаешь, как много связывает меня с тем, кого вы зовете Часовщиком? Очень давно, еще в человеческих телах, мы полюбили друг друга, но счастье оказалось таким коротким… Фанатики, боявшиеся тех, кто владел тайнами науки, преследовали нас по всей Европе, громили мастерские, сжигали бесценные книги. Однажды они загнали нас в ловушку, и я поняла, что только ценой собственной жизни могу спасти Мастера. Меня растерзала обезумевшая толпа. Веселая смерть, не правда ли, Петр? Не сожалей… Мастер воскресил меня, подарив это тело. А вскоре фанатики убили и его… Толпа… Я ненавижу толпу! Вы все и есть толпа! Безликая, жаждущая крови, уничтожающая всех, кто посмел отличаться от нее. Пусть погаснут все свечи — это будет справедливым возмездием!
— Арина!
Она не ответила, пытаясь справиться с волнением, вытерла глаза свободной рукой, а потом, тряхнув несчастную Светку, заговорила вновь:
— Ты был смешон, когда предлагал мне жить, как все. Кроме этого подземелья, у меня нет и не может быть иного мира. Я навсегда связана с Мастером. В память о нашей «дружбе» я сохраню тебе жизнь, Петр. Делай, что велено, иначе я разделаюсь с этой несносной девчонкой!
Светке грозила большая опасность, но меня охватило какое — то странное спокойствие — я знал, что обязан остановить Часовщика, какую бы за это ни пришлось заплатить цену.
— Арина, смотри, а тебе на ногу крыса заползла, — негромко произнес я.
Фраза произвела должный эффект — высокий, закладывающий уши визг Акулиничевой многократным эхом отразился от сводов подземелья. Секундного замешательства мне хватило для того, чтобы подскочить к Арине, оттолкнуть ее от Светки, опрокинуть на пол и занести над золотоволосой головой валявшийся тут же гаечный ключ… Но ударить я так и не смог. Арина открыла свои изумрудные глаза, поймала мой взгляд:
— Сломай старую игрушку, у меня все равно нет будущего. Пусть пружина лопнет.
Рука с зажатым в кулаке ключом безвольно опустилась. Если раньше я без сомнения крушил железных уродов, то теперь почувствовал, что совершаю убийство:
— Расстанемся с миром, Арина.
Она оперлась на протянутую руку, встала, а потом на меня обрушилась лавина боли. Расчетливые, точные удары, наносимые железной рукой, не прекращались ни на секунду, лишая возможности сопротивляться. Я медленно сполз на пол, прикрыл голову руками, чувствуя, что вот-вот потеряю сознание. В ушах звучал отчаянный визг Акулиничевой…
Было очень тихо. Кто — то осторожно провел рукой по моей голове:
— Петя, ты жив?
— Кажется… — Я приподнялся, представляя, как собираю свои разбросанные и переломанные косточки. — Что случилось?
— Еще немного, и она разбила бы тебе голову. Я попыталась ей помешать, но и сама получила по полной программе. Петя, меня еще никто никогда не бил… — Акулиничева жалобно всхлипнула. — А потом Арина размахнулась для решительного удара, послышался жуткий скрежет, лязг — и все…
Я поднял голову и увидел перед собой застывший в неудобной позе автомат. Это была очень старая, видавшая виды кукла. Особенно обращали на себя внимание ее растрепанные, сделанные из обрывков пакли волосы и грязно-желтое уродливое лицо с отколотым кончиком носа.
— Кто это?
— Как? Это же твоя лучшая подруга.
Ехидная Светка не обманывала — надетые на манекен потертые джинсы и футболка действительно принадлежали Арине.
— Ей было лет триста. Слишком большой износ механизма. Наверное, лопнула пружина.
— Она сломалась от злости. Я всегда недолюбливала эту Арину и, как видишь, оказалась права.
— Пора, Светка, впереди еще столько дел.
Подхватив фонари, мы устремились к узкой дыре подземного хода.
Пробираясь по узкому коридору, я все время думал, сможем ли мы выбраться из подземелья или, не сумев открыть каменную дверь, вынуждены будем вернуться назад. К счастью, мрачные прогнозы не оправдались. Акулиничева первой обнаружила находившийся неподалеку от входа рычаг, нажала на него, бесшумно отодвигая вбок тяжелую плиту. От волны свежего, пахнущего цветами и дождем воздуха у меня перехватило дыхание и закружилась голова. Выбравшись из — под пышных ветвей бузины, мы осмотрелись. Небо затягивали облачка, накрапывал мелкий дождичек, а вокруг не было ни души.
— Петя, сколько сейчас времени?
Я посмотрел на часы — они были разбиты вдребезги. Скорее всего «Звезда» сломалась в тот момент, когда Арина с яростью молотила меня по голове.
