Он вдруг как-то сразу изменился, пострашнел. Глаза загорелись фанатичным блеском, голос зазвенел сталью:
– А ну! Смотреть в глаза! Отвечать быстро, кратко и честно! И по существу! А не то! В лагерную пыль! Сотру!
– Опаньки, – испугалась птица, – как это я оплошала! Простомир, клянусь, я ни при чём. Это было всего лишь предположение!
Простомир, взяв себя в руки, решил не раздувать ссору. Птичка ещё может пригодиться. Мало ли, кто кого ест. Вон, Баба-яга, тоже, говорят… Однако очень даже нужная дама… порой бывает. Поэтому он лишь сказал как ни в чём не бывало:
– Да? Хорошо. Ты это… смотри у меня.
– Ну ладно, я, может, пойду? – робко спросила птица.
– Иди, иди…
Но птица не уходила, переминаясь с ноги на ногу.
– Ну, что тебе ещё?
– Да это… Я вроде как насчёт обета узнать.
– Что узнать?
– Да насчёт обета, – мямлила птица Рух.
– Ах да. Ты же последнее задание выполнила. Хорошо!
Простомир поднялся и с размаху треснул посохом птицу по голове:
– Отныне ты свободна. Лети отсель, глаза б мои тебя не видели.
«У него чуть что – сразу посохом по голове, – подумал Киря, – хорошо, меня лишь по спине дубасит, а то б я давно уже с ума спрыгнул».
Простомир на такие мысли лишь зыркнул на него глазами, но ничего не сказал.
Птица Рух с места взмыла вверх и улетела куда-то по своим птичьим делам, а Простомир и Киря стали собираться в дорогу. Навьючили Савраску, закопали банки из-под тушёнки и пакеты от чипсов и двинулись в путь.
Обратное путешествие было недолгим. Сработал то ли третий закон путешественников, согласно которому возвращаться всегда быстрее, чем уходить, то ли заклинание Простомира. Но вскоре они уже входили в новоградские ворота. Когда подошли к терему Докуки, кто-то как раз закрывал ворота. Киря подбежал и стал колотить. За воротами замешкались и из-за створки показалась недоумённая физиономия Феди Пасть Порву:
– А вы чего это всё никак не уходите?
Простомир победно взглянул на Кирю: мол, я же тебе говорил, что особое заклинание читал! А Феде ответил:
– Да всё уже. Вернулись мы. Три дня нас не было.
Федя удивлённо выпучил глаза, но ничего не сказал – привык уже к волховским странностям… Простомир и Киря загнали Савраску во двор и прошли в терем, оставив животное на попечение Феди.
Докука принял их тотчас. Он сам провёл путешественников в светёлку и усадил на лавку. Сам же уселся на своё обычное место – красивое кресло заморской работы. Первым слово держал Простомир.
– Ошибся я, – сказал он, – не было здесь волхвов ни с заката, ни с полудня. Это кто-то другой. У Олбанского царя узнали только, что надо искать Васю здесь, в Новограде. Надо бы нечисть лесную, городскую, воздушную, водную да огненную спросить – авось кто и знает.
– Только не у меня в тереме, – ответил Докука, – а то как припрутся сюда кикиморы с лешаками – то-то в городе радости будет, новоградцы потом мой терем разметут не хуже Аскольдова.
– К себе я вернусь, – сказал Простомир, – быстро всё спроворю и обратно. Киря, ты со мной!
– Слушаюсь, – ответил верный Киря.
– Тогда чего тянуть, пошли, – сказал Простомир и стал привычно чертить на полу круг…
Обратный переход прошёл так же быстро, как и первый. В лесу уже совсем рассвело, вовсю чирикали птицы. Нечисть уже укладывалась спать – не вся, конечно, но большая её часть.
– Эх, тяжело будет всех сейчас собрать, – пробормотал Простомир, – не все придут.
Он отправился в свою избушку и долго там рылся, собирая разные травки, которые любит нечистая сила. Достал из заветного сундука старые свитки с заклинаниями. Потом велел Кире развести костёр. Когда тот запалил огонь, подошёл и велел ему держаться позади:
– Я сейчас по-сильному колдовать начну. Ты такого и не видел ещё. Стой и ничего не делай, не мешай… Что с Зелёным Дядькой справился – молодец, но здесь такие идолища могут объявиться, с какими Зелёный Дядька и рядом не валялся. Схарчат тебя без злого умысла – просто по привычке.
Этого можно было и не говорить: после случая с полуденными магами Киря и не рвался вперёд… А Простомир между тем начал колдовать. Сначала высыпал в пламя красный порошок, от чего воздух наполнился запахом горелого мяса, потом, сразу же, кинул пучок сухой травы – завоняло тухлой редькой. В довершение всего плеснул в костёр из кувшина какой-то пенящейся жидкости. От резкой вони Киря чуть было не потерял сознание.
– Терпи, Кирюха, терпи, – говорил Простомир, – нечисть – она тяжкий дух любит, за то её нечистью и кличут. Для них это – как для человека розовое масло или голодному – горячая каша. Да и чистые вслед подтянутся. Они хоть тяжкий дух не очень любят, но из любопытства придут. Нечасто я их собираю всех вместе. Сейчас повылазят, друзья сердешные…
Первым из лесу вышел, как и следовало ожидать, Зелёный Дядька с двумя племянниками. Им по малолетству (по пятьсот лет всего – совсем несмышлёныши) доверили пока что лишь небольшие рощицы, одному – берёзовую, второму – дубраву, поэтому звания лешего они ещё не носили, а именовались лишь рощевскими или рощиными. Из всей нечисти Зелёный Дядька жил ближе всех, к тому же состоял у Простомира на службе. Да и был он из тех, кто днём в спячку не впадает. Вернее, может и днём прикорнуть, но так… ненадолго, а вообще-то от него в любое время пакостей ждать приходится. Он с опаской поглядывал на Кирю, словно опасаясь, что тот, даже несмотря на присутствие волхва, опять начнёт его тиранить.
Потом появилась заспанная кикимора, распространяя вокруг себя ароматы болота и таща за собой целый выводок своих детёнышей-игошей.
– Детей-то зачем притащила, дура? – громким шёпотом спросил Зелёный Дядька. – Пожалела бы, пусть спят.
– Тебя забыла спросить, – сварливо огрызнулась кикимора, – своих нету, так чужому счастью завидуешь, импотент проклятый.
И понесла далее такой вздор в лучших традициях базарной склоки, что у Кири дух захватило от обилия незнакомых вычурных оборотов, а Простомиру, дабы её утихомирить, пришлось даже прикрикнуть на разошедшуюся бабу.
Пришли несколько мавок, штук пятнадцать русалок во главе с двумя водяными, явилась кострома с румяной улыбкой, прилетел змиулан, попыхивая огоньком, словно печка; глянул на Кирю, облизнулся почему-то, но Простомир погрозил ему пальцем, и тот успокоился. За ними потянулись остальные – индрик-зверь, симаргл, искоса поглядывающий на индрика (не ладили нечистые, ох не ладили), пришли шуликуны, дый, переплут. Приковылял даже Велес. Потом потянулись городские жители: домовые с помощниками своими – коргорушами, за ними банники, овинники, базарники. Позже всех появились, шумя крыльями, Сирин, Алконост и Гамаюн… Простомир терпеливо ждал, пока все соберутся. Увидев, что поток прибывающей нечисти иссяк, поднял руку. Все собравшиеся затихли, выжидая, что же скажет могущественный колдун. Простомир начал речь:
