Предаваясь таким размышлениям, Пашка отправился грузить свои пожитки на ушкуй. А его ловкая и безымянная помощница-дворняга, ловко ускользая от лис, волков и росомах, уверенно пробиралась через лес к Новограду.
Кудлатая беспородная собачка беспрепятственно прошла городские ворота и засеменила по улицам Новограда. На неё никто не обращал внимания. Собака обладала хорошим нюхом, что не часто встретишь у дворняг. Нос вёл её по отлично знакомому пути к терему Докуки. Если в лесу она чуть было не заблудилась, вспоминая длинную дорогу через лес, по которой она прошла лишь единожды, вслед за Пашкой в ушкуйную слободу, то в городе никаких сомнений, куда идти, не было. Она быстро нашла нужный терем, и стоящий на страже Докукин боец беспрепятственно пропустил знакомую псину на двор, дав знать об этом Феде Пасть Порву. Федя привычным движением ощупал бока и живот животного и, найдя пенал с донесением, взял его в руки. Собаку отправил на кухню – пусть откормится, путь проделала немалый, а вскоре ведь возвращаться с ответом. Пенал же, не открывая, отнёс Докуке. Тот сразу же послал за Васей, который уже пришёл в себя после освобождения из плена.
– Так, значит, ушкуйники собираются на Волгу, – сказал Докука, – давай-ка обмозгуем, нам от этого выгода или совсем наоборот. И в любом случае – как мы этот их поход можем использовать для нашей пользы.
Вася уже давно освоился в Новограде, и местные дела не казались ему чем-то чужим и неведомым. Ну подумаешь – Средневековье, ну подумаешь, здесь кистенями дерутся! Ну подумаешь – лешие здесь водятся, да ещё домовые в придачу! И неизвестно, какая ещё нечисть! Тьфу! По сравнению с моими девяноста процентами коэффициента адаптации это – ошмёток от высохшего плевка! Люди-то, они ведь везде и всегда одинаковые. Ну или почти одинаковые. Во всяком случае, понять их и просчитать линию их поведения можно легко. А там – понеслась душа по кочкам!
– Нам от этого не было бы ни выгоды, ни пользы, – ответил Вася Докуке, – если бы не одно обстоятельство: предстоящие выборы посадника. Вот смотри, боярин. Ты становишься посадником. А ты станешь посадником, я уж постараюсь. Уходишь под руку московского царя. И это верно, ведь одному Новограду не выстоять, вокруг столько волков – и шведы, и поляки с литовцами, и ливонцы, да и про Булгарию волжскую забывать не надо.
Докука внимательно слушал Васю, на деле доказавшего свой ум и изворотливость.
– Сейчас ушкуйники помогают отбиваться от врагов, а потом чем они займутся? Когда придут сюда московские стрельцы? Не у дел они останутся, и придётся им или смириться, или заняться разбоем – но уже в пределах царства Московского. А это царю не понравится. Да никому не понравится, и самим новоградцам – в первую очередь. Вывод такой: после присоединения к Москве ушкуйники здесь не нужны. Но воины они добрые, такими воинами не разбрасываются. Поэтому считаю, что нужно их отправить туда, где они принесут больше пользы. А сейчас это – Волга и южные земли. Надо сделать так, чтобы в поход по Волге они ушли, да обратно не вернулись. Чтобы остались там – кто на Волге, кто на Дону. Места там много, а людей мало. Татары простым крестьянам селиться не дают, но ведь ушкуйники – не крестьяне. Они и от татар отобьются, да и сами ещё на них нападать станут. Те коней своих и попридержат, не станут так часто на русские города с грабежами ходить. Вот и польза.
Докука внимательно и даже, казалось, подобострастно слушал Васины доводы.
– Верно ты говоришь, Василий Николаевич, – впервые назвал он Васю по имени-отчеству, – я и сам об этом думал, да только никому не говорил до времени. Не нужны будут здесь ушкуйники при московской власти. И спровадить их отсюда нужно, да только сделать это так, чтобы врагов не нажить. Чтобы они сами, своей волей выбрали себе эту стезю. Только как это сделать – не знаю.
– А на что у нас свой человек в ушкуйной слободе? Пашка-лекарь? Немалые деньги ты ему платишь ведь. Вот пусть он исподволь и готовит разбойничков к грядущим переменам. Пусть расскажет о своих странствиях по Дону и Волге. По Крыму и Турецкой земле. Какие там богатые города, богатые земли да прекрасные женщины. А мы с тобой ещё кое-что придумаем, чтобы ушкуйнички склонились к перемене мест. Как считаешь, боярин?
– Считаю я, что истину ты говоришь, Василий Николаевич. Так всё и надо сделать. Пиши приказание Пашке – пусть отрабатывает плату немалую.
– Да я ж не умею по-здешнему.
– Забыл, ястри тя. Ну, сходи позови Кирю – он грамоту знает.
Вася вышел из Докукиной горницы для секретных разговоров, которую он про себя называл «кабинетом», поймал за руку пробегавшего мимо дворового мальчишку, велел позвать Кирю – мол, боярин кличет. Тот убежал, быстрый, как ветер… Через пять минут Киря был у Докуки.
– Такие дела, Кирюха, – сказал Докука, – надо послание нашему человечку в ушкуйную слободу написать. Бери чернила, бумагу, береста для такого дела не пойдет. Бери песок – написанное сушить. Сейчас мы с Василием Николаевичем письмо придумывать будем. А коль сам что дельное надумаешь – говори, тоже запишем.
«Ого, – подумал Киря, – видать, сильно Вася Зуб Докуке угодил, коль тот его по батюшке величает, ой сильно!» Но вслух ничего не сказал, конечно, а взяв письменные принадлежности, уселся за стол.
– Пиши, Киря. Имя не указывай, дабы человека нашего в случае, если грамота не в те руки попадёт, не спалить. Пиши: ступай со всеми в поход на Волгу или ещё куда ватага и атаман пожелают. Дело своё, с каким в Новоград явился, делай в ватаге ото всей души, без устатку и лени. Как будут разграблены первые городки, рассказывай братии о вольной жизни в южных землях – на Дону, Яике и нижней Волге. Если чего-то о той жизни и не знаешь, то сочини и соври. И чем красивше соврёшь – тем лучше. За плату не беспокойся. Уговор остаётся в силе. Всё.
Потом, спохватившись, Кире:
– Всё – это писать не надо. Это я тебе сказал.
Киря кивнул, привыкший уже к боярским письмам, ведь все они были написаны им.
– Пообещать ему надо ещё чего-то, – сказал Вася Зуб (нет, теперь снова – Василий Николаевич), – Пашка, мужичонка тёртый, ушлый. Вмиг сообразит, для чего ему поручено такие песни петь. Пожалеет о плате, которую ты ему обещал, да так пока и не выплатил. Может не слишком рьяно о южных землях рассказывать, чтобы ушкуйнички не соблазнились. Чтобы потом с ними вернуться обратно в Новоград и деньгами своими распорядиться.
– Верно говоришь, – ответил Докука, искоса взглянув на Кирю: мол, не следует при слугах обсуждать, как их лучше обманывать, – пиши ещё, Киря: а как вернёшься в Новоград, плату получишь сполна, как уговорено. А сверх того, в случае, если ушкуйнички на Дону или Волге насовсем жить останутся – ещё награду немалую. Всё.
И опять спохватившись:
– Всё – тоже не пиши.
Привычный Киря уже закончил писать и привычно присыпал бумагу мытым песком – дабы чернила высохли побыстрее. Докука потянулся к письму:
– Дай-ка гляну – всё ли верно написано.
Киря сдул с послания песок и протянул его боярину. Тот быстро пробежал глазами текст.
