– Как думаешь, Фариз? Курбан за нами пойдет? – Пленный отвечает сразу, не размышляя, сверкнув непроизвольно зловещей усмешкой.
– Пойдет. Если не пойдет – позор. Вы оскорбили его своим налетом. Он и так хотел разобраться с теми, кто его людей побил, когда они за беглецами погнались. А теперь, после машин и оружия, он осатанеет.
– Ну-ка. Расскажи про своего Курбана. Возраст? Кто такой? Откуда? Учился? Женился? Служил в армии? Семья есть? Где живет? Братья? Родители? Рост, вес – примерно? Как одевается? Прическа? Лицо? Борода есть? Обувь – какая у него? Украшения носит? Какие? Цвет глаз? Оружие, какое постоянно с ним? Как наказывает провинившихся? Особые приметы есть? Языки знает? Все, что знаешь, рассказывай. – И Фариз выложил много интересного про своего главаря. Оставляем его пока здесь, нам не до нежностей. Постоит в тенечке, посреди свинского навоза, пообщается с выжившими поросятами, с нашей свиноматкой, боровом, глядишь, и еще что вспомнит важное. Убивать его смысла нет. Он источник ценной информации и хороший материал для обмена, акта доброй воли с нашей стороны, да и переводчик на худой конец хоть какой-никакой. Если что, то и в качестве посланника для людей Курбана использовать можно. Если доживем до переговоров. Попить мы ему даем и наказываем Архипову приглядывать за пленником. Грязнов уходит к баньке досыпать, но я озадачиваю его проверкой людей по дороге. Пусть привыкает. Виктор Иванович кивает, зевает и уходит. До боевого расчета еще есть время. Бойко откровенно дремлет на камешках летней конюшни, обхватил руками автомат, поставленный им между полусапожек, и давит массу со щекофоном в ухе. Только натянутая антенна качается над ним в такт дыханию. Интересно, где он их достал? Все ж почти в ботинках ходят. Спрашивать близнеца о его обуви некогда, да и будить его жалко. Еще подумает, что хочу их нычку раскрыть. Он мне еле до груди достанет со своим ростом. Одно слово – Бойко.
Тишина и спокойствие в послеполуденный зной мне, как командиру, нравятся, но настораживают и тревожат. Значит, что-то не так. Не озадачил, не проконтролировал, не заставил делать. Однако сам же отдыхать приказал всем. Надо снова обход делать. Очень хочется спать, но я через дежурного вызываю к себе Черныша. Мне нужен совет опытного офицера, а то, что майор умеет воевать, сомнений не вызывает.
– Как там майор? – спрашиваю санинструк-тора.
– В общем, состояние стабильное, но надо проколоть цикл.
– Когда говорить с ним можно?
– Лучше утром, тащ лейтенант.
– Ладно, захочет со мной говорить – зови сразу и буди, если сплю.
– Понял, тащ лейтенант.
– Что по людям, которые прибыли?
– Нормально все. Синяки, ссадины, порезы – заживут. Отъедятся. Будут как новенькие. Один плохой был – так я его пока в санчасть к майору положил. – Ну вот, теперь у меня два раненых. И солдатик наверняка майору все выложил, что знал и что опытный контрик его заставил вспомнить. Придется мне его самому навестить.
– Что с медикаментами? – Черныш аж подпрыгивает от возбуждения и жалуется мне на Грязнова.
– Так не дает же старшина девятой, расселся на своих ящиках, а у него там на случай войны, да для показной заставы, на которую охотиться все шишки приезжали: полный комплект – хоть госпиталь открывай окружной и хирургические операции делай. Скажите – пусть выдаст. Я тогда сумки внештатникам скомплектую и в каждую машину расширенную аптечку выдам водителям. А еще занятия надо провести по оказанию первой медпомощи при огнестрельных ранениях.
– Хорошо. Выдаст тебе старшина завтра что положено и что от всей души я попрошу.
– Сегодня! – наглеет Черныш. А ведь он прав. Придется сегодня со старшиной вопрос решать.
– Ладно, будет сегодня, эскулап. Зови старшину. Только вежливо, Черныш! Я в курсе, как вы с ним гавкались в баньке. – Черныш улыбается, но виноватым себя не считает. Да, теперь еще каптер. Надо их с Грязновым в одну упряжку увязать. Вот не было печали! Ну, ничего – нам бы день продержаться да ночь простоять… День мы вроде у судьбы отбили, теперь надо вечер и ночь себе обеспечить, а утром поглядим, у кого автомат лучше пристрелян. Из кухни давно тянет ароматом жареной архарятины с горным лучком и чесночком. Желудок возмущенно взбрыкивает, рот заполняется слюной, и я иду, как крыса за волшебной дудочкой, на запах пищи к нашему повару. По дороге попадаются Иван (Серега Иванов) и Боря, который почему-то не спит. Я останавливаюсь и вопросительно смотрю на связиста с сержантом. До кухни каких-то десять метров по коридору, но народ хочет меня. И судя по лицам обоих – дело серьезное. Опять, снова я просто чувствую, что что-то не углядел.
– Тащ лейтенант? Разрешите вопрос? – начал Шустрый. Вот так вот говорят, когда обидеть не хотят воинственного командира, который орел, крут, выпендрежен и триумфирует в своей душе, а с Олимпа землю не разглядишь у подножия. Делать нечего, останавливаюсь.
– Давай, ефрейтор, только по-быстрому. – Жрать уже хочется качественно и на уровне безусловного рефлекса, который задавил все остальные. Близость кухни и запахи, несущиеся от нее в коридор, терпению не способствуют.
– Так белье готовить на баню? – выдает каптер и на какое-то время отбивает у меня аппетит. – Суббота завтра, банный день. – Подсказчик хренов. Смотрю на него и плохо понимаю, о чем говорит солдат. «Е-мое, сегодня ж пятница! Интересно, какое число?»– Мысли в голове удивляются этому «открытию». Вообще-то он молодец, каптенармус наш, а я забегался с этим Арчабилем, взрывом, стрельбой. Мое недоумение так ясно выражается на лице, что Боря отворачивается и уходит в дверь узла связи, пряча улыбку.
– Естественно! – громогласно заявляю я. – Готовь баню, дизелюгу напряги на растопку, на боевом расчете объявлю банный день, – обещаю я.
– Ага, – отвечает Шустрый и исчезает за поворотом у выхода. Я слышу, как он прыскает на крыльце воздухом, смеется, бандит он этакий, над своим командиром. Только баню приходится перенести на воскресенье.
Полдня до вечера проходит в хлопотах. Зато на боевой расчет сил и средств становится на десять человек больше. Эти десять алчут мести, хотят доказать свою пригодность, порвать бандитов на британский флаг, и мне это на руку. Даже сильно избитый солдат с девятой заставы убегает из санчасти Черныша и становится в строй. И Арчабиль они знают, и ориентируются в нем не хуже местных. Наверняка бегали в самоволки и все ходы-выходы поселка ножками протопали. Значит, и на подступах к основным зданиям они пройдут без заминки – лучших проводников мне не найти. А старшина наверняка там еще и знакомых завел и прикормил, на то он и старшина. И этих потрясем и возьмем в оборот. А своих орлов я в обеспечение поставлю. И главное – мне нужен БТР с его крупнокалиберным пулеметом Владимирова! И боезапас к нему. На худой конец – выбить этот козырь из рук моего нарисовавшегося противника. Эх, миномет бы мне в горах, хотя бы ротный! Но о такой роскоши приходится только мечтать. Придется еще раз потрошить Фариза и брать «языка» в поселке. Но сначала майор, и идти к нему мне надо вместе со старшим прапорщиком. А правый подождет. Кушак от нас никуда не денется. Прежде надо спину заставе прикрыть слева. Угроза очевидна, предсказуема и упреждаема. Одно плохо – спать вволю не придется.
