Коридор начал ветвиться, словно прожилки на древесном листке. Первый узел ветвления они пропустили, на втором задержались. Коридор здесь был круглым в сечении, и такими же, только поменьше в диаметре, виднелись боковые ходы. Стены их отсвечивали металлом и заметно пульсировали, а по полу бродили голубые огни, похожие на небольшие шаровые молнии.
– По-моему, мы изначально избрали неверный путь, – сказал Полуянов. – Или повернули не туда. Данный коридор не принадлежит зданию хроноускорителя, это и не коридор вовсе, а развертка «струны» иного пространства. Предлагаю вернуться, поискать настоящий кольцевой коридор и обойти здание кругом. Если удастся, конечно. Нам необходимо найти реактор, выяснить, работает ли он, и определить уцелевшие зоны с лифтами хрономембран.
– Хорошо бы еще найти ту мембрану, по которой вы с Белым выбрались в наше время, – подал голос Марич. – Хотя я совершенно не понимаю, как вам это удалось. Мембраны работают только в одном направлении – вниз, в прошлое.
Полуянов промолчал. О том, что он и Григорий были перенесены сюда трансгрессом, никто не должен был знать, и они придерживались версии, что воспользовались лифтом мембраны.
– Попробуем пройти по этим двум ходам, – предложил Марич. – Может быть, один из них и приведет нас в нормальный коридор.
Но ответвлявшиеся от основного боковые тоннели не вывели группу к знакомым интерьерам здания. Первый постепенно сужался, петляя, темнел, зарастал черной паутиной, пока не «усох» совсем. Второй, наоборот, стал шире и вскоре уткнулся в гигантскую шаровидную полость, диаметр которой аппаратура скафандров оценила в два километра. Полость была заполнена слоистым серым дымом и то и дело пробивалась ядовито-зелеными молниями, оставлявшими в этом дыму черные следы.
Пришлось возвращаться к развилке и решать, что делать дальше. Марич упорно настаивал на продвижении вперед, остальные члены группы соблюдали нейтралитет, и в конце концов Федор решил продолжить путь.
– Если в течение часа не выйдем в здание, – сказал он, – повернем обратно.
Марич занял место впереди отряда, следуя за тремя конкистадорами, за ним двинулись остальные и последним Полуянов. Отпустив группу метров на тридцать, он попробовал связаться «с поверхностью», ответа не услышал и остро пожалел, что рядом нет Григория. Быстрый в решениях, импульсивный, бесстрашный и целеустремленный, безопасник был надежен как скала, на него всегда можно было положиться в самых безнадежных ситуациях. Что задумал Ромашин, Федор не знал, но помнил его предупреждения и назад поглядывал часто. Где-то там, по извивам коридоров, спешила за первой разведгруппой команда ликвидации, и надо было не пропустить момент ее появления.
Полуянов не знал, что его опасения напрасны. По крайней мере на ближайшие несколько часов. Вторая группа, ведомая грифом безопасности Шитовым, ставшим «санитаром» недавно, вышла в другой тоннель и надолго застряла в его умопомрачительных пересечениях с самим собой. Каждое такое пересечение бросало пятерку ликвидаторов в пузырь пространства с локальным ходом времени, подобный тому, в какой попал когда-то Игорь Васильевич Ивашура на Земле своей Ветви, и каждый раз приходилось выбираться из этого пузыря предельным напряжением физических сил и энергетических запасов. Наконец Шитов смекнул, что попали они не туда, и повернул на одной из развилок обратно, только сориентироваться правильно не сумел. Группа продолжала следовать по цепочке иновременья и углубляться в вихревую зону пересечений пространств с удивительными свойствами.
* * *
Отряд Белого прорвался в Ствол «из подвала», то есть через подземный тоннель, координаты которого знал только Ромашин. Тоннель был прорыт еще до катастрофы хроноускорителя и соединял его с бункером независимой аппаратуры и лабораторией времени. Однако после провала Ствола в прошлое был частично разрушен, частично затоплен хронопеной. Уцелел лишь северо-западный его участок длиной около полукилометра, о котором забыли все, даже Златков. Вернее, не забыли, а приняли общее мнение: уничтожен. Зато о нем помнил Ромашин, тайно исследовал и использовал в нужный момент.
Отряд, экипированный не хуже первой разведгруппы, вышел в коридор, пронзающий в прошлом здание по кольцу, но смог пройти по нему лишь около сотни метров. Коридор перестал быть таковым, потому что в соответствии с изменением формы здания приобрел те же ломаные колена, изгибы и разрывы, и напоминал теперь пунктир, а кое-где – пучок прямоугольных коробов, круглых труб или перекрученных спиралей. Естественно, пройти по нему в другие участки «чертополоха» было невозможно.
Пришлось применить «глюк», чтобы пробить проход в ядро здания, соединяющее все разлетающиеся «струи взрыва», ветви и колючки «чертополоха». Однако ядро оказалось еще более сложным образованием, нежели каждая вырастающая из него колючка. Оно напоминало кочан капусты, каждый лист которого представлял собой слой пространства с разным количеством измерений и свойств. Но это десантники Белого поняли позже, прощупав и испытав на себе с десяток «капустных листьев». В первом же они заблудились, едва не потеряв ориентацию, так как слой, в который им удалось выйти с помощью «раздирателя кварков», оказался настоящим лабиринтом.
Во второй слой «капусты» они также пробились с помощью «глюка», потратив на плутания в первом около двух часов.
Этот слой напоминал скорее губку или пласт гигантского разноцветного мха. Пробираться между его стеблями было невероятно трудно, так как росли они почти вплотную друг к другу, и еще очень сильно мешала сочащаяся фиолетовым свечением жижа, люди тонули в ней по пояс, а иногда по горло, с трудом выбираясь на более мелкое место. Инк скафандра, разобравшись в потоках полей и излучений, сообщил Белому, что жижа, скорее всего, особого рода субстанция или неизвестное науке поле, и посоветовал поскорее выбираться из «зарослей мха», потому что энергозапасы скафандра расходовались здесь слишком быстро.
Десантники вернулись к лабиринту и попытались пройти к центру Ствола в другом месте. Дыра, проделанная лучом «глюка», вывела их в следующий слой «капустного кочана», представляющий собой ком «сахарной ваты», сплетенной из тяжей, нитей и жил некой бесконечной паутины. Лучи фонарей выхватывали из тьмы белоснежные перепонки, растяжки и связки, куда бы люди ни бросили взор. Это была настоящая вата или губка, только увеличенная в тысячи раз. Искать в ней ушедшую вперед группу было бессмысленно.
Снова вернулись в лабиринт, посовещались. Еще и еще раз попытали счастья, попадая то на берег освещаемого звездным небом черного асфальтового океана с бесконечной чередой застывших волн, освещаемого звездным небом, то в мир, заполненный туманом с летающими в нем сиреневыми и багровыми огнями. И снова возвратились к началу пути, поручив инкам скафандров проанализировать погружения и дать рекомендации.
Инки трудились полчаса, после чего и родилась гипотеза «капустного кочана» – переплетения и плотной упаковки слоев пространств с разными свойствами. Но рекомендаций, что делать дальше, куда идти и где искать ушедших ранее, инки дать не смогли.
Тогда Белый предложил свой вариант движения.
