– Наверное, мы уклонились от дыры, – пробормотал Иван. – Поищем? Она должна быть недалеко.
Тая первой двинулась вдоль стены. Эксперт с невольной жалостью посмотрел на ее короткие сапожки. Тая часто проваливалась в снег до колен, и ноги, наверное, были совершенно мокрые. Как и у него, впрочем.
Они прошли около километра. Ячеи сменились выпуклостями, окна то пропадали совсем, то шли длинными рядами, а входа все не было. Пока шли, было тепло, но стоило остановиться, как холод возвращался под одежду… Посмотрели друг на друга и повернули обратно. Не успели пройти несколько десятков шагов, как впереди вдруг бесшумно отъехала в сторону часть казавшейся монолитной стены, и на снег вылился черный ручей. Снова пауки!
Тая подалась назад. Иван поспешил закрыть ее телом, поднимая вверх руку с дубинкой. Но паукам было не до них: ни один не свернул в сторону и не посмотрел на замерших людей. По снегу они передвигались так же быстро и плавно, как и по твердой земле, словно скользили по нему на невидимых лыжах, и, лишь приглядевшись, можно было заметить, как работают их членистые ноги. Странные это были пауки. И не потому, что размеры их превышали размеры любого паука на земле. Было в них нечто от гибкости змей, и от механической равномерности и целеустремленности машины, и что-то еще – неуловимое изящество геометрических форм, запах мысли и опасности, что всегда отличало живое от неживого…
Ручей пауков исчез за деревьями, на снегу остался только странный дырчатый след, непохожий на след живого существа. «Противоречие, – подумал Иван. – В них много и от живого, и от неживого…» Он вспомнил – дверь! И потянул Таю за собой.
– Бежим.
Через несколько секунд они оказались в здании, и тут же блок стены совершенно бесшумно и без помощи каких-то видимых механизмов стал на место и закупорил проход. Наступила темнота и тишина. Иван зажег фонарь и зажмурился от брызнувших со всех сторон искр.
Они стояли в ледяном гроте – таково было первое впечатление. Слегка наклонные стены – в пластах хрустального, с белыми прожилками льда, сводчатый потолок – сплошной искрящийся слой снега со льдом. Однако это был не лед. Материал стен грота был теплым и щипался электричеством. Лишь пол не создавал иллюзий насчет своей основы – металл, похожий на хромистую сталь.
– Тепло, но слишком жестко, – сонным голосом сказала Тая.
Было видно, что дальше идти ей смертельно не хочется, но право решения она оставляла мужчине. Иван невольно улыбнулся.
– Ты права, к тому же здесь шастают пауки. Поищем более укромное убежище, и вообще у меня идея – попробовать выйти на другую сторону здания.
У Таи загорелись глаза, но тут же погасли.
– Мы же пробовали в коридоре, помнишь?
– Плохо пробовали. Но отложим поход на утро…
Иван не договорил. Где-то внутри здания родились шорохи и скрипы, гулко ударил невидимый гонг. Стены грота стали потрескивать, искриться. Иван выключил фонарь, но темнота не наступила, они были окружены призрачным холодным сиянием стен. Шорохи приблизились, распались на дробное постукивание сотен быстрых ног.
Иван затравленно огляделся – бежать было некуда – и отступил, насколько смог, с середины грота к стене. В ту же секунду дальний тупик грота раскололся щелью, из которой выкатился знакомый черный поток пауков. Пахнуло свежестью и эфиром.
Бесшумно отошел в сторону блок выхода наружу, передний отряд пауков выкатился на снег, а остальные равнодушно бежали следом, не обращая внимания на людей. Они бы так и проскочили мимо, но Тая вдруг пошатнулась. Иван едва подхватил ее на руки. Последний из замыкающих колонну пауков замедлил бег и остановился, обернувшись к ним блюдцами глаз и приподняв переднюю пару лап. Иван опустил Таю и угрожающе поднял свое оружие. Паук, казалось, раздумывал, что делать, потом вдруг испустил тонкий лучик света, ощупал им фигуры людей, повернулся и припустил за своими собратьями. Блок выхода встал на свое место, потемнело. Сияние уходило в глубь стен, запах озона исчез.
Иван снова включил фонарь, с тревогой глядя на Таю. Девушка побледнела еще больше, глаза ее лихорадочно блестели. «Не заболела бы!..» – озабоченно подумал он.
– Сможешь идти?
– Наверное, смогу, но куда?
Иван повел лучом фонаря и нащупал плечо Таи. Проход, через который пауки проникли в грот, остался открытым. Гадать, почему он открыт, было некогда, и они побежали, хотя Иван признался себе, что у него сил почти не было. Что же говорить о Тае?
Они выбежали в обширный зал, занятый какими-то громадами, словно покрытыми черным лаком. Одна из них тихо, как трансформатор, гудела, и над ней крутились фиолетовые огоньки. Запах здесь стоял странный – сладкий, с привкусом мяты и полыни. Пол в зале напоминал черное стекло и был теплым, почти горячим на ощупь, зато потолок отсутствовал, как в том зале, где Иван оставил вертолет. Вместо потолка на высоте полусотни метров колыхалась сизая дымная пелена.
Тая подумала, села на пол и сняла сапожки.
– Снимай и ты… тепло, согреемся.
Иван послушно снял свои когда-то щегольские фирменные сапоги и остался в мокрых насквозь шерстяных носках. Вскоре ноги и вправду согрелись, приятное тепло растеклось по всему телу.
У них хватило сил поискать нишу между одной из темных машин и стеной зала, постелить многострадальную куртку Ивана и лечь. Оба уснули почти мгновенно и не слышали, как гудящая громада в другом конце зала трижды со странным звуком выпускала из своего чрева потоки пауков…
Спали они семь часов по часам Ивана, а проснувшись, не сразу вспомнили, где они и почему так тверда их постель.
В зале было все так же тепло, только теперь гудели и потрескивали уже четыре громады. В глубинах пола пробегали длинные голубые искры, а иногда целые дорожки непонятных символов и цифр.
Иван сделал зарядку, погладил порядком подросшую щетину на подбородке и перехватил взгляд Таи.
– Что, хорош?
Тая улыбнулась.
– А борода у тебя темная, не рыжая, как волосы. Что будем делать, капитан?
– Сначала – завтракать. – Иван вытащил ломти мяса. – Потом пойдем искать противоположную сторону здания. А что, есть другие варианты?
Тая пожала плечами и стала надевать высохшие сапожки. Иван с трудом натянул свои.
Через четверть часа они вышли в путь с новой надеждой на успех. Ивану пришло на ум изречение Бэкона: «Надежда – хороший завтрак, но плохой ужин», – однако он не стал высказывать его вслух.
Выход из зала нашелся быстро. Их было несколько – многометровые арки в толще стен. Пройдя арку, путешественники вышли на узкий балкончик, опоясывающий обширную шахту, которая уходила вниз на неизвестную глубину. Верх шахты исчезал в колышущейся синеватой пелене. Иногда внизу что-то остро посверкивало, и мимо балкона пролетали снизу вверх какие-то полупрозрачные бесплотные тени неуловимых глазом очертаний.
