– Сколько же длилась четвертая?
– Десять в тридцать третьей степени лет. В отличие от многих других в этой Ветви протоны – самые стабильные частицы – не распадаются, но постепенно теряют энергию за счет квантово-механического туннельного эффекта. В результате вся оставшаяся материя сливается в шары, многие из которых потом превращаются в черные дыры. Но большая часть шаров не дотягивает до предельных масс, и они постепенно остывают, а все атомы внутри них превращаются в атомы железа. Вот этот период в жизни местной Ветви вы и наблюдаете.
– Ничего мы не наблюдаем. Разве что глубокую тьму. И чем же закончится эпоха железных шаров?
– Либо они превратятся в сверхмассивные нейтронные капли, либо в черные дыры. Но и те и другие постепенно испарятся, по космосу же еще долго будут летать кванты света – фотоны с неимоверно увеличившимися длинами волн.
– А потом?
– Трудно сказать. Возможно, Ветвь будет заполнена «чистым скалярным» вакуумом, а возможно, произойдет спонтанный фазовый переход, и домен схлопнется в сингулярность или породит новый вакуум и новые формы материи.
– Веселенькая перспектива! А нам доказывали в школе, что во Вселенной действует универсальный закон соответствия: что вверху – то и внизу.
– Это величайшее из заблуждений, внушенное человечеству вашей Ветви. Вселенная не повторяет саму себя ни в чем, ни «внизу», ни «вверху».
– Зачем же нам это внушали?
– Чтобы сокрыть от вас истину. По сути, человечество – потенциальный Игрок высочайшего класса, и его пытались и пытаются до сих пор не допустить до участия в Играх. Сокрытие истинного положения вещей в Мультиверсуме является одним из методов игровой дискриминации.
– Колоссально! Я этого не знала. А нельзя ли каким-нибудь образом увидеть эти самые железные шары?
– На одном из них вы находитесь, вместе со мной, разумеется. Его диаметр равен диаметру вашего Юпитера, сила тяжести в две с половиной тысячи раз больше земной. Второй шар располагается в ста миллионах километров от нас. Остальные недоступны моей аппаратуре. Могу показать только эти два.
Площадка с вырастающей из нее ажурной колонной Ствола-трансгресса стала невидимой, зато под ногами людей проявилась из темноты идеально ровная поверхность синеватого цвета, похожая на поверхность ледяного озера. До самого неблизкого горизонта глазу было не за что зацепиться – такой идеально гладкой была эта равнина, состоящая из чистого железа.
Стал виден и фиолетово-синий зрачок второго железного шара, повисшего низко над горизонтом. Хотя как Стасу удалось показать гостям столь экзотичные объекты в абсолютной темноте, было непонятно.
И вдруг Ивор почувствовал присутствие еще какого-то объекта на равнине. Не увидел, а именно ощутил.
– Стас, вы все пространство контролируете вокруг Ствола?
– В пределах моих возможностей. Вы имеете в виду что-то конкретное, оператор?
– Мне кажется, что недалеко располагается какой-то объект…
– Вы действительно обладаете высокой парачувствительностью, оператор, – с уважением сказал Стас. – Я не показал вам этот объект лишь потому, что сам не знаю ни причин его возникновения, ни что он из себя представляет.
На гладкой «ледяной» поверхности железной равнины в километре от людей – по первому впечатлению – появился странный предмет, налитый багровым свечением, напоминающий верхнюю часть черепа оленя с двумя членистыми рогами.
– Что за чудо? – удивилась Мириам. – Я действительно вижу голову провалившегося в железо оленя или нет? Это живое существо или искусственное сооружение?
– Не ведаю, – виновато вздохнул Стас. – Моих скромных возможностей не хватает, чтобы выяснить это. С уверенностью могу сказать лишь одно: объект энергетически независим, иначе давно был бы поглощен железной звездой.
– Как давно он здесь торчит?
– Мне трудно ориентироваться в здешнем времени. С одной стороны, я сам появился относительно недавно, с другой – я связан и с Корнем Древа, и с его Кроной, разделенными миллиардами триллионов лет и «углов поворота». Может быть, этот объект намного старше меня.
– Хорошо, забудем о нем, хотя интересно было бы выяснить, что это такое на самом деле. У тебя еще есть минутка?
– Разумеется. До пятницы я совершенно свободен.
– До какой пятницы? – не поняла Мириам.
– Это шутка. Ей около трехсот пятидесяти лет.
– Поговорим теперь о другом.
– С удовольствием. Меня редко посещают гости. За все время моего существования встреча с вами – третья.
– С кем же была первая и вторая?
– Первым был Судья одной из Игр, вторым – бровей Мимо.
– Наш пострел везде поспел, – пробормотала Мириам.
– Вы с ним знакомы?
– Еще бы. Он помог нам бежать с Земли на Гезем.
– Бровей Мимо помог вам бежать? – удивился Стас. – Весьма странно… Бровеи, насколько мне известно, редко кому помогают… точнее, никогда и никому.
– Нам он все-таки помог. Интересно, что ему было здесь нужно?
– Он со мной почти не разговаривал. Сходил к объекту с рогами, который вы назвали «головой оленя», предупредил о появлении оператора и удалился.
– Странный человек… если, конечно, он человек, – сказал Ивор. – Отец говорил, что он был организатором прошлой Игры. Кто он сейчас? Просто зритель?
– Не знаю, – ответил Стас после некоторой заминки, которую никто не заметил.
– Еще вопрос, – заговорила Мириам, настроенная на решение практических задач. – Подскажи, в какой из Ветвей застрял Павел Жданов, отец Ивора… то есть оператора.
– К сожалению, не смогу. Многие мои кванки, особенно в «засыхающих» Ветвях, заблокированы, и доступа к ним я не имею.
– Но ведь у тебя есть связь с автоматикой трансгресса, а он пронизывает все Ветви Древа.
– Не все, но вероятностное большинство. И тем не менее у меня нет информации о координатах Ветви с вашим отцом, оператор. Могу лишь дать вам код вызова трансгресса, а вы уж ищите отца сами.
– Это замечательно! – обрадовалась Мириам. – Зная код вызова, мы всегда сможем вернуться домой или проникнуть в любую из Ветвей. Давай код!
– Расслабьтесь, оператор, – посоветовал Стас. – Эта информация особого рода, она занимает определенное место в «файле» вашей памяти и требует связи психики с энергокаркасом вашего тела.
– Я готов.
Ивор закрыл глаза, расслабился и ушел в пустоту.
Мириам, с интересом наблюдавшая за ним, увидела, как он вздрогнул и вдруг на мгновение стал прозрачным, засветился изнутри и тут же погас, лишь волосы еще некоторое время искрились и потрескивали.
– Все? – с жадным любопытством спросила девушка, когда он открыл глаза.
