– Может быть, в этом виноват взрыв реактора? – предположил Руслан. – Стас и так был какой-то странный, полуглухой, а когда произошел взрыв, он и запустил нас на фоне хроносдвига, как теннисный мячик, – в белый свет как в копеечку.
– Возможно, – согласился Ромашин.
– Хотя нам от этого не легче, – буркнул Олег Борисович. – Что делать будем?
– Мы на айсберге, – сообщил вдруг Железовский, возвращаясь из дальних далей сверхчувствования. – Вокруг здания ледяная пустыня в радиусе трех километров. Толщина льда – больше километра, а дальше снова одна вода и айсберги. Глубина океана под нами – больше десяти километров, а что ниже – я не понял. Похоже, тоже лед. И тут, по-моему…
– Что?
– Нет, ничего, – после паузы ответил Аристарх.
– Поехали обратно, – сказал Гаранин. – Решили идти в вашу Ветвь, вот и давайте не менять решений.
– Может быть, хотя бы одним глазком посмотрим, куда мы попали? – робко предложила Надежда.
Мужчины обменялись вопросительными взглядами.
– Пожалуй, – пожал плечами Ромашин.
– Мы теряем время, – возразил Олег Борисович.
– Давайте выйдем, – поддержал Надю Железовский. – Мне надо кое-что выяснить.
– Загерметизируйтесь на всякий случай.
«Хронодесантники» застегнулись и устремились из зала в коридор, ведущий к внешней стене Ствола.
Тамбур открылся без проблем, по первому требованию Ромашина. Это несколько озадачило его, знакомого с тестами запрета на выход, но нетерпение увидеть чужой мир пересилило, и он разрешил группе выйти из здания.
С высоты четырехсот метров им открылся великолепный вид на безбрежный океан, покрытый белесыми пятнами раздробленного льда и ослепительно голубыми горами айсбергов самых причудливых форм. А над горизонтом вырастал гигантский купол, светящийся изнутри голубовато-лунным светом, в котором люди не сразу признали светило этого мира.
– Святые генералы! – пробормотал обескураженный Гаранин. – Вот это солнышко!
– Я видел еще больше, – заверил Ромашин. – Диаметр звезды эпсилон Возничего больше диаметра орбиты Сатурна.
Остальные промолчали, продолжая осматриваться.
Океан здесь имел густо-синий цвет и блестел как зеркало – так была неподвижна вода. Лишь изредка на ней кое-где возникали серебристые морщинки. Атмосфера планеты была очень толстой, судя по отсутствию малейшего ветерка, и небо, имевшее консистенцию густого тумана, тоже имело синий, с оттенком фиолетового цвет. К горизонту оно темнело, так что айсберги выделялись на его фоне как факелы.
– Интересная планетка, – подал голос Паша. – Температура здесь ниже двадцати, а вода не замерзает.
– Вода бывает разная, – рассеянно заметил Железовский, спускаясь к подножию айсберга. – У нас обычная вода состоит из четырех мономерных фракций, а здесь она – смесь полимеров.
Он ковырнул лед пальцем, повертел в руках бело-голубую звездчатую сосульку, сунул в патрубок химанализатора на поясе своего скафандра, затем склонился над водой и погрузил в нее руку. Было видно, что вода расступилась не сразу, ее пленка оказалась чрезвычайно упругой и продавилась, лишь когда давление руки превысило поверхностное натяжение.
Все с любопытством наблюдали за манипуляциями Аристарха, даже Ромашин, ожидая, что он скажет. Паша Строев тоже спустился ниже, встал ногами на воду и начал уменьшать поле антиграва, удерживающее его в воздухе. Вода прогнулась чуть ли не на полметра, образовав сферическую впадину, и только потом с отчетливым тугим хлопком продавилась.
– Да по ней ходить можно аки Христу! – удивился Паша, с некоторым трудом взлетая вверх. Пленка воды тянулась за ним чуть ли не на два метра, словно это был клей, и не спешила осыпаться с костюма дождем.
– Да, это полимерная вода, – закончил свои исследования Железовский, поднимаясь в воздух. – Ее молекулы объединены в тетраэдры и октаэдры, а те, в свою очередь, образуют устойчивые конгломераты. По сути – это не лед, – он кивнул на айсберг, – а та же вода, только в кластерном состоянии.
– Господа эстеты, – сказал Гаранин, – предлагаю вернуться к лифту и отправиться на поиски нашего парня. Если мы будем останавливаться в каждой Ветви для экскурсий, мы никогда не доберемся до цели.
– Местный Стас вряд ли будет знать, где остановился Ивор Жданов, – сказал Ромашин. – Однако, поскольку я несу ответственность за то, что произошло, мне придется теперь заняться его поисками вместе с вами. Только он способен вернуть патриарха в его Ветвь. Подождите меня здесь, я попытаюсь расспросить Стаса, может, он все-таки что-то знает.
Ромашин скрылся в темной дыре тамбура.
Здание хронобура в этом мире представляло собой серо-синюю круглую башню, покрытую пятнами изморози, и никак не вписывалось в снежно-водно-ледяной ландшафт.
– Кажется, я понял, в чем дело… – проговорил Железовский с сомнением. – Здесь есть жизнь.
– Где?! – в один голос воскликнули Гена Маркин и Паша.
Турели с оружием на их плечах заерзали во все стороны.
– Приготовьтесь к сюрпризам на всякий случай.
Аристарх поднялся на сто метров выше и устремился в сторону купола светила, на которое можно было смотреть без фильтров. Примерно в километре от Ствола из воды торчал айсберг, чем-то напоминающий корабль с плоской палубой. Железовский облетел его кругом и завис над «кормой корабля».
– Что вы там обнаружили? – окликнул его Олег Борисович. – Стоит ли так рисковать?
Железовский не ответил.
– Командир, можно мы его подстрахуем? – спросил Маркин.
Руслан после недолгих колебаний махнул рукой.
– Пошли все. Я не вижу никакой опасности.
Растянувшись цепочкой, они понеслись к ледяному «кораблю» и остановились за спиной Железовского, разглядывающего какое-то необычное образование на «палубе» айсберга.
Больше всего оно напоминало стометровой длины ажурный скелет мохнатой многоножки, слепленный из льда и снега, вцепившийся всеми суставчатыми лапами в плоскую вершину айсберга. Внутри этого «скелета» виднелся пучок перламутровых труб, пронизывающих все тело многоножки, которые вызывали странное ощущение живых внутренностей.
– Что это? – прошептала Надежда.
– Скорее кто, а не что, – тихо ответил Руслан.
– Вы правы, – очнулся неподвижно висящий Железовский. – Когда-то эта «гусеница» была живым существом. Она и сейчас еще не совсем мертва, судя по пульсации биополя, однако находится в состоянии летаргии. К сожалению, на мои оклики она не реагирует.
– Но если мы нашли полутруп, значит, где-то могут водиться и живые «гусеницы»? – заметил Гаранин.
Внезапно в эфир ворвался голос Ромашина:
– Тревога! На меня напали!
