Иван заметил, что Тая дрожит, и придвинулся ближе.
– Замерзла?
– Слегка…
– Тогда чего мы здесь сидим? Поехали вверх, на теплый горизонт. Или… рискнем спуститься ниже? У меня есть одна идея…
Тая встала.
– Как хочешь. Не обращай внимания, сейчас согреюсь. Кстати, эта труба – наверное, лифт.
Иван обошел трехметровую трубу, выходящую из пола и исчезающую в потолке, и нашел едва заметный контур двери.
– Ты не ошиблась, вероятно, это тот самый лифт. Но как открыть дверь?
– А как ты открыл в первый раз?
– Крикнул… – Иван подумал и с сомнением сказал: – Откройся!
Никакой реакции.
– Ты крикни, только не забудь сказать «сезам».
– Сезам, откройся!
Звонкий щелчок! Они вздрогнули. Но дверца осталась закрытой, если, конечно, это была дверца лифта.
– Ничего, – сказал разочарованный Иван. – Не зная, как управляется здешняя техника, мы… – Он не договорил.
Дверца посветлела, из серо-коричневой превратилась в прозрачно-голубую, стала утончаться, таять и исчезать, открыв знакомый решетчатый короб лифта с панелью окошечек. Одно из квадратных окошек светилось зеленым светом, и на этом фоне чернели буквы ПЛ и ниже цифры: «– 100 000».
– Ага, – бодро сказал Иван. – Мы здесь… черт знает где! Ну, едем ниже?
Тая кивнула.
– Вперед!
Палец коснулся окошечка ниже светящегося, волна теплого воздуха прошла по телу снизу вверх, страшная тяжесть легла на плечи, хотя, по идее, должна была наступить потеря веса из-за падения вниз. Проем двери потемнел, исчез, в кабине погас свет.
Движение длилось с минуту, не больше. Тяжесть схлынула, раздался металлический щелчок, и вновь загорелись невидимые светильники. Окошечко на панели высвечивало букву М и цифры: «– 70 000 000».
– Знаешь… – Иван задумчиво разглядывал цифры. – Кажется, я и в самом деле сделал открытие. Все сходится.
Тая потянула его за рукав.
– Выходи, а то я боюсь. Что же это за открытие?
– Подожди. Вот проверим, куда мы с тобой попали, и я скажу.
Этот этаж оказался сухим, теплым, заполненным таинственным движением и жуткой механической и полумеханической жизнью. В первом же коридоре они наткнулись на отряд пауков, затем на колонну знакомых полусфер с хлыстами-антеннами и ногами-щупальцами и, наконец, на жуткую черную фигуру, внушающую ужас и отвращение. Фигура напоминала грубую скульптуру человека с намеками на голову, плечи, руки и ноги и в то же время создавала впечатление чужеродности, неземной угрюмой силы и целеустремленности. В трехметровой высоты коридор она вмещалась с трудом, и при каждом ее шаге пол ощутимо вздрагивал. На людей она не обратила внимания, вперив горящий взгляд (глаз у нее был один – горизонтальная щель на лбу) куда-то вдаль.
Проводив взглядами закованную снизу до пояса в полированный металл фигуру, путешественники переглянулись и дальше шли уже с опаской.
Коридор был светлый, широкий, со множеством дверей, преимущественно закрытых, но встречались и выломанные двери. Одна из комнат с такой дверью, куда заглянули робинзоны, была на всю глубину заткана белой светящейся паутиной, в другой лежали аккуратные ряды белых цилиндров, а в третьей ворочался густой черный дым, перехлестывая иногда через порог и растекаясь по коридору медленно редеющими струями. Пол коридора возле комнаты был сплошь металлическим, пахло здесь озоном и сгоревшей изоляцией.
Иван с помощью испытанного приема открыл наугад одну из дверей с металлической полосой и увидел громадный зал, полный летающих алых огней. Пахнуло горячим воздухом и озоном, а откуда-то из глубины зала вдруг забормотал гортанный голос:
– Не входить, без ТФЗ не входить! Опасность! Не входить…
Иван отступил, и дверь закрылась.
– Там люди! – прошептала побледневшая Тая.
Иван с сомнением покачал головой, снова открыл дверь. Тот же голос опять начал бормотать на одной ноте:
– Не входить без ТФЗ! Напоминаю: опасность распада! Без ТФЗ не входить…
– Кто здесь есть? – крикнул Иван. – Выйдите, пожалуйста, сюда!
Голос поперхнулся, молчал несколько секунд, потом продолжал:
– Я сто первый РК, выйти не могу, предупреждаю: без ТФЗ не…
Иван махнул рукой, отступил назад. Дверь закрылась и отрезала бормотание неведомого «сто первого РК».
– Автомат. Людей здесь нет.
Они прошли по коридору километра два и вернулись к залу лифта. Второй коридор оказался копией первого, а в третьем произошел инцидент между Иваном и пауками.
Этот коридор был, собственно, не коридором, а отполированной до блеска металлической трубой диаметром примерно в два человеческих роста. Дверей в нем не было, но через каждые сто метров по обе стороны центральной рубчатой дорожки в стенках трубы выдавались четыре цилиндра с окулярами, похожие на тубусы микроскопов. На торцах некоторых цилиндров горели крошечные зеленые огоньки.
Иван осмелился заглянуть в окуляр одного из выступающих тубусов и увидел далеко-далеко несколько искаженный пейзаж с доисторическим лесом, скалами, рекой и золотистым светящимся столбом на горизонте.
– Нечто вроде смотрового колодца, – сказал он и отодвинулся, давая спутнице возможность заглянуть в окуляр. – Или телескопа.
Тая посмотрела и разогнулась.
– Телескоп приближает предметы, а эта трубка уменьшает.
– Но все равно служит для наблюдения. Интересно, а что на другой стороне?
Они отыскали работающий «телескоп», отмеченный зеленым глазком индикатора (остальные трубы не просматривались), на правой стороне тоннеля и увидели далекий зеленый хвойный лес.
– Лес, – сказал Иван, и до него дошло, что смотрит он в направлении внешней стороны здания. – Это же снаружи, Тая! Это воля!
Они еще несколько раз по очереди заглядывали в окуляр смотрового устройства, словно не могли наглядеться на родной до слез хвойный простор, и побрели обратно в зал с лифтом: идти дальше по трубе не имело смысла, новых открытий она не сулила. И тут сзади раздался звонкий удар, тихое жужжание, метровый кусок тоннеля в потолке плавно пошел вниз, из образовавшегося проема на пол посыпались пауки. Они построились в колонну и, дробно цокая лапами по металлическому настилу, пронеслись мимо прислонившихся к стенке тоннеля людей. Но последний почему-то вернулся, постоял невдалеке, шевеля поднятыми передними лапами и не сводя глаз с побледневшей Таи, и внезапно быстро и молча вцепился в протянутый навстречу для защиты стержень Ивана. Потянул к себе. Иван рванул свою дубинку назад, но паук держал крепко, хотя как он ее держал, понять было нельзя. Так они тянули стержень в разные стороны добрую минуту, потом Иван не выдержал и заорал:
