Ивашура на минуту задумался, взглянул на часы и тронул кнопку рации.
– Связь-два, что там у вас?
– Был толчок, – донесся сквозь хрипы и трески эфира тонкий голос диспетчера, – силой три балла. Причины неизвестны. Кто говорит?
– Ивашура.
– Игорь Васильевич, вас искали радиофизики, велели специально передать: плотность полей вокруг Башни растет по экспоненте. Как поняли?
– Спасибо, понял.
Ивашура выключил рацию, щелкнул крышкой дозиметра.
– Хорошо хоть радиационный фон остался прежним, – пробормотал Гаспарян. – Предлагаю вернуться за вездеходом.
– Потеряем время, – сказал Ивашура. – Попробуем подползти еще на пару сотен метров, насколько хватит сил терпеть инфразвук. Вероника, тебе придется остаться.
Девушка хотела было возразить, но уловила холодный блик в глазах Ивашуры и сдержалась.
– Хорошо. Что я должна делать?
– Ждать нас. Вот тебе вторая рация, настроена на общую волну. В случае нашей… Впрочем, мы вернемся, жди… – Он повернулся к экспертам. – Надевайте инфраоптику, попробуем пойти с ней.
Они надели приборы ночного видения, похожие на очки-консервы с резиновыми окулярами и гибкими дугами.
– Ух, здорово! – не выдержал Гаспарян и прищелкнул языком.
– А мне можно? – робко спросила Вероника.
Ивашура без слов помог ей надеть очки. Взору девушки открылась волшебная картина, расцвеченная всеми оттенками коричневого, алого и вишневого цвета.
Башня сияла белым накалом, так что на нее было больно смотреть. Почва и лес вдалеке были черными или темно-коричневыми, и в этой черноте проглядывали багровые дорожки, прожилки, ручейки, нити, бесформенные пятна…
Ивашура первым разобрался в цветах: пятнами были нагретые участки почвы, дорожками и ручьями – насыпи и гребни пластов вспаханного поля, а вот прожилки и нити… Он шагнул к ближайшей нити, нагнулся, сорвал инфраочки и хмыкнул:
– Паутина!
Гаспарян проследил за нитью паутины и пробормотал что-то по-армянски.
– Пошли, – спохватился Ивашура, снова натягивая дугу очков. – Потом разберемся, что начали строить… – Он не договорил.
По полю плавно мчался багровый шарик, а за ним оставалась тонкая красная нить.
– Паук! – ахнула Вероника. Ивашура сжал ей пальцы, призывая к молчанию, передал Гаспаряну лазер. Потом, не отрывая взгляда от бегущего пятна, достал на ощупь метатель сетки-ловушки, прикинул, куда выкатился шар, и побежал наперерез.
Вероника хотела было крикнуть: «Игорь!» – но вовремя зажала рот ладонью. Гаспарян зачем-то снял с плеча двустволку и взвел курок. Рузаев быстро достал из-под полы кинокамеру и припал к видоискателю. Гаспарян одобрительно похлопал его по плечу.
Чтобы приблизиться к пауку, не сбавляющему скорости, надо было углубиться в зону, где мощность инфразвука возрастала, но Ивашура не замечал влияния инфразвукового излучения. Когда до паука оставалось около десяти метров, он в два приема вскинул метатель и нажал на спуск. С щелчком пружина метателя выбросила сетку, и та, в падении разворачиваясь в плоскость, накрыла круглое светящееся в инфракрасном диапазоне тело паука. И… ничего не произошло! Паук резко затормозил и замер.
Ивашура тоже остановился, ожидая чуть ли не разряда бластера, потом сорвал инфраочки. Он не сразу привык к темноте, но понял, что действительно поймал паука. На гладком черном теле с невидимыми сейчас ногами выделялись белесые, громадные, без зрачков глаза, внимательно и с недоумением, как показалось Ивашуре, разглядывающие человека.
Эксперт колебался всего мгновение. Он относился к тем людям, действия которых тем эффективнее, чем труднее ситуация, которые умеют из хаоса мыслей выуживать наиболее оптимальную, мгновенно собраться и принимать решения, основываясь иногда только на показаниях интуиции. В данный момент Игорь вдруг отчетливо понял, что паук не опасен.
Ивашура медленно сделал шаг к пауку, второй, остановился в нескольких шагах. Теперь он видел его полностью. Паук упирался в пашню длинными суставчатыми ногами, перебирая приподнятыми передними лапами-педипальцами. Ивашура обнаружил, что сетка, сплетенная из капроновых канатиков толщиной в полсантиметра, разрезана на две части, но это эксперта не остановило: паук ждал его дальнейших действий.
– Выслушайте нас, – сказал он негромко, но твердо. – Запишите и передайте своим хозяевам. Мы хотим знать, что такое Башня, – это первое. Второе: как долго и до каких пределов она будет расти? Ее рост – реальная угроза нашему миру, и, если Башня не остановится, нам придется применить силу. И третье: известно ли вам что-нибудь о судьбе наших товарищей Ивана Кострова и Таисии Калашниковой? Пока все. Когда ждать ответа?
Паук подождал, все так же задумчиво перебирая лапами.
– Не слышу.
Молчание. Потом какой-то тихий прерывистый писк. Ивашура от неожиданности вздрогнул: паук ответил!
– Повторите, – громче сказал он.
Снова тихий писк паука. Голос паука!
Эксперт махнул рукой напряженно ожидающим его друзьям. Все трое сорвались с места, но Ивашура остановил их жестом.
– Вероника – магнитофон!
Девушка подбежала через минуту (паук на это не реагировал) и передала магнитофон. Ивашура включил запись и осторожно приблизил микрофон к пауку.
– Прошу вас, повторите еще раз.
Паук пискнул, еще и еще раз, присвистнул и вдруг помчался задом наперед по той же дороге, что и бежал сюда, не сводя своих круглых глаз с людей. Исчез, растворился во мраке.
– Уфф! – выдохнул Ивашура и смахнул со лба пот. Тут только он почувствовал неприятное раздражающее тепло в голове, духоту, желание оглянуться, подкатывающую к горлу тошноту: инфразвуковая завеса пауков продолжала действовать.
– Уходим, – коротко бросил Ивашура.
Выключил магнитофон, оглянулся на Башню и поспешил за Вероникой. Он понимал, что поведение паука еще ни о чем не говорит, но верил, что начало положено. Машина это или существо – не суть важно, в любом случае паук должен был записать или запомнить его речь и передать по назначению, и если писк не ответ, то, возможно, хозяева Башни все же ответят на вопросы людей рано или поздно. Главное достоинство метода, который избрал Ивашура для контакта, заключалось в его простоте. Никто еще до сих пор не пытался просто задавать вопросы паукам. Он их задал…
До двух часов ночи они пытались поймать хотя бы еще одного стража Башни, но тщетно: видеть – видели, пауков объявилось необычайно много, но ни один из них не подбирался ближе чем на сто-двести метров и ни один не отреагировал на облучение лазерным лучом. Пауки лихорадочно плели паутину.
Наконец, когда рация заговорила голосом Одинцова, Ивашура повел свою уставшую и продрогшую «комиссию по контактам» домой.
