Затем я услышал за своей спиной три мощнейших взрыва. Таких сильных, что земля вздрогнула и опрокинула меня навзничь. Я знал, что это было. Я знал, что все кончено. Я уставился в находящуюся в пяти дюймах от моего лица землю. Такую густо-коричневую. Такую живую.
И напоследок расскажу еще об одном. Я видел это немного позже, когда все уже почти закончилось. Вдалеке, там, где дымились развалины музея, палмовский охранник преследовал одного из приспешников Ктулу. Оба были вооружены и бежали что было сил. И вдруг человек Ктулу превратился в большого оленя. Это правда. Я видел это собственными глазами. Не прекращая погони, человек Палма мгновенно превратился в собаку. Рыжевато-коричневого пса. Несясь на восьми, скрылись из виду как раз в тот момент, когда я наконец осознал, что именно вижу и что именно сейчас произошло у меня на глазах. Я видел это.
Словно извиняясь за то, что произошло днем, погода к вечеру стала просто-таки весенней. Было тепло, в воздухе стоял целый букет чудесных ароматов — идеальная погода для прогулки.
Можете себе представить, что началось после нападения. Полиция и врачи, сирены, всеобщая сумятица и непрекращающиеся горестные вопли и крики боли раненых. Невозможно было вернуть этой вселенной хотя бы видимость логики и порядка. Семнадцать человек погибло. Гораздо больше ранено. Музей разрушен до основания. Единственной хорошей новостью стало то, что Хассану и Фанни удалось выбраться из заварухи целыми и невредимыми. Правда, не так, как я думал — на вертолете, — а на секретной спецмашине, которая постоянно находилась поблизости от королевской четы, просто так, на всякий случай. Известие о том, что моя подруга осталась жива, весьма меня порадовало.
Я старался помочь чем мог, но, к сожалению, не был ни священником, ни врачом. Я был всего-навсего архитектором, спроектировавшим здание, которого больше не существовало. Когда-то давным-давно я, улыбаясь, думал о том, что надпись «Человек, Который Построил Собачий Музей» была бы хорошей эпитафией на моей могиле. Я крутился среди раненых и пытался помочь, пытался утешить как мог, но все было бесполезно. Одна убитая горем женщина, раскачивающаяся из стороны в сторону над телом мужа, заметила меня и наградила взглядом, которого я никогда не забуду. Ее взгляд говорил: «Это твоя вина. Во всем виноват только ты».
Потом я разговаривал с полицейскими, рассказав им все, что знал. Кажется, мой рассказ не вызвал у них ничего кроме скуки. Потом я отправился обратно в отель. Целль-ам-Зее превратился в настоящий бедлам. Пожарные машины, кареты скорой помощи, вертолеты, автобусы телевидения — сотни людей буквально захлестнули городок волной мрачного возбуждения, и теперь он был похож на муравейник. Некоторые из них прибыли сюда, чтобы помочь, но большинство рвалось просто поглазеть и насладиться картиной трагедии. Но самым поразительным было то, как стремительно все они примчались. Ну и быстро же разлетались вести о кровопролитии! Этих людей очень легко было возненавидеть.
Стоило мне войти в комнату, как я услышал непрекращающиеся звонки. Телефон звонил так истошно, что мог свести с ума. Возможно, среди звонивших была Клэр или Фанни, но у меня не было сил отвечать. Я сказал портье, где я и что если я понадоблюсь какой-нибудь важной персоне, то пусть пройдет ко мне в номер. Но никто так и не появился. Телефон продолжал звонить до тех пор, пока я, не выдержав, позвонил портье и распорядился всем отвечать что меня нет.
Несколько часов спустя я все еще лежал пластом на кровати, и вдруг послышался негромкий стук в дверь. Предполагая, что это полиция, я устало поднялся и открыл. За дверью стоял Мортон Палм. Презирая себя за то, что за все это время я ни разу не вспомнил о нем и не удосужился выяснить, уцелел ли он, я крепко обнял его.
— Слава Богу, Мортон.
Мы стиснули друг друга в объятиях и долго стояли неподвижно. Наконец он попытался высвободиться, но я не отпускал его.
— Подождите, прошу вас, подождите.
— Гарри, я хочу, чтобы вы пошли со мной.
— Куда? В полицию?
— Нет, мы с вами сходим на стройплощадку.
— Зачем?
Вид у него был измученным.
— Потому что это необходимо. Вы должны пойти со мной.
— Вы серьезно, Мортон? Сейчас?
— Да, мы должны сходить туда прямо сейчас. — Ладно. — Когда я наконец оторвался от него, меня вдруг охватило чувство пустоты и утраты. Что я там забыл? Но я в любом случае не мог ему отказать, и, значит, придется идти.
Отойдя на несколько шагов от отеля, я остановился и огляделся.
— Какой прекрасный вечер. Прекрасный, хотя и дерьмовый.
Объезжая озеро, чтобы попасть на место, мы оба молчали. Мортон вел машину медленно, лицо его ничего не выражало.
Ожидая увидеть телевизионный цирк из юпитеров и камер, я был совершенно ошеломлен, поняв, что на площадке никого нет. Ни единой живой души. Я взглянул на Палма, ожидая разъяснений, но он лишь жестом предложил мне помолчать. Что же происходит?
Мы вышли из машины в том месте, где когда-то была ограда, сейчас превратившаяся в скомканные клочья сетки. Вокруг никого не было видно.
— Мортон…
— Подождите, Гарри. Я все объясню когда мы придем на место.
Но никакого места собственно не осталось. Должно быть, Ктулу прислал сюда лучшего специалиста-подрывника на всем Среднем Востоке, поскольку, казалось, здание было уничтожено полностью. Я, конечно, видел результаты взрыва и днем, но из-за царящей неразберихи и сумеречного состояния ума не успел еще оценить всей тяжести поражения. Тросы и пилоны, бетонные столбы и стальные балки — все было перемешано в одну гигантскую кучу развалин. Приди сюда человек, не знающий, что здесь было раньше, он и представить бы себе не смог, какое здесь высилось всего каких-нибудь несколько часов назад здание, счастье и гордость стольких людей. Над землей живым оставались дым и кое-где еще пробивающееся сквозь обломки пламя.
— Гарри!
— Знаете, что я сегодня видел, Мортон? Знаете, что я видел среди всего этого хаоса? Один человек превратился в оленя, а другой — его преследователь — в пса. Честное слово, я видел это собственными глазами.
— Знаю.
Я медленно повернулся к нему.
— Знаете? Откуда же вы можете знать?
— Я привел вас сюда как раз для того, чтобы все объяснить. Потому что здесь никого нет. Вы никогда не задумывались, почему много месяцев назад зашли в мой магазинчик? Или почему вы шли по улице и вдруг остановились у витрины какого-то скучного магазина стремянок? Вы просто не могли этого не сделать. Посмотрите на меня, Гарри. Нет, не так, внимательнее. А теперь коснитесь моего лица. Не бойтесь, — дотроньтесь вот до этого места.
Все еще колеблясь, не совсем понимая, что происходит, я протянул руку и дотронулся до его щеки. Как только мои пальцы коснулись его кожи, я почувствовал прикосновение к собственной щеке в том же самом месте. Но обе руки Мортона оставались на месте. Я испуганно отдернул руку. И тут же исчезло ощущение прикосновения к моей щеке.
