Можно было попытаться установить контроль над какой-нибудь окраинной полудикой колонией — таких в империи достаточно. Однако в любой колонии найдутся агенты корпорации либо просто люди, желающие хорошо заработать. Ни Тетрасоюз, ни корпорация не откажутся от такого лакомого куска, каким является для них «Рендболл».
Я представил долгие дни, месяцы, а может быть, и годы постоянного, изматывающего ожидания опасности… Наверняка мне не удастся все это время поддерживать крейсер в состоянии боевой готовности. И они нападут на нас, когда мы меньше всего будем этого ожидать. Тетрасоюз старался создать собственную базу для флота. Располагая несколькими кораблями и ресурсами четырех планет, они могли себе это позволить. Но согласиться на союз с Тетрой значило потерять сначала корабль, а затем и свободу. В этом я не сомневался.
Оставалось лишь уйти в совершенно не исследованные области Галактики, попытаться найти и приспособить для базы новую, не открытую Комором планету. Таких районов достаточно, но полной гарантии от случайных визитов разведывательных кораблей империи не будет нигде, кроме, пожалуй, одного-единственного места…
Едва я подумал о нем, как знакомая боль встрепенулась в левом боку, словно напомнила: тебя ведь предупредили…
Мне не нужно было вспоминать последних слов Мстислава, я помнил их наизусть. К тому же это место давно интересовало меня самого, с тех пор как земной совет моей родной планеты решил найти систему, не доступную для имперского флота…
Это было еще до того, как я стал бездомным скитальцем, человеком без рода и племени. Когда же? Кажется, в две тысячи двадцать втором — опять эта путаница дат… Мне казалось, что холодные льдистые точки далеких звезд на экранах курсовых локаторов усмехаются мне в лицо. Или это было не мое лицо?..
Где-то там, между Альфой Кассиопеи и Пятнадцатой Лебедя, лежала часть пространства, неподвластная обычным законам нашей Галактики. Параллельный мир? Вывернутая наизнанку Вселенная? Провал, оставшийся после прохода черного квазара? Можно было только гадать.
Вспомнились строки из лоцманского свода: «Темная зона — закрытая для кораблей область пространства. Проход в обычном режиме невозможен. Оверсайд только в одну сторону».
И сейчас эта дорога без возврата притягивала меня, как магнит. Самое странное, самое непонятное было то, что, готовя корабль к очередному прыжку, я едва сдерживался, чтобы не ввести в приемное устройство ходового расчетчика знакомые координаты. Не знаю, что меня удержало. Может быть, удивление. Из биллиона ненужных цифр память услужливо подсовывала именно координаты входа в Темную зону… Точных сведений о ней не было, их место заполняли домыслы, легенды, слухи…
Считалось, например, что, несмотря на все разглагольствования ученых, вернуться оттуда все-таки можно. Существовали какие-то тайные секты «приобщенных», якобы знающих о зоне больше простых смертных и, возможно, даже побывавших в ее пределах. Прямо они этого но утверждали, но намекали весьма прозрачно.
Впрочем, подобные теории и подобные люди существовали во все времена долгой истории человечества.
С годами межзвездных полетов исчезнувших в зоне кораблей накапливалось все больше. И лишь небольшую часть исчезновений можно объяснить трагической случайностью или ошибкой. Большинство из них уходили добровольно. Знали они хоть что-нибудь? Или просто бежали от нашего жестокого мира, бежали потому, что предпочитали погибнуть, но не оставаться с нами?.. А может быть, с ними случилось то, что происходило сейчас со мной?
Я представил себе капитана, принимавшего подобное решение. Наверняка он, как и я, взвесил все обстоятельства, наверняка, как и я, решил, что иного выхода нет.
И было что-то еще, едва ощутимое… Неуловимое стечение обстоятельств, последовательное наслоение событий, подсознательное желание очутиться именно в этом месте… Нечто, идущее извне — словно радиоэхо далеких звезд…
На секунду я словно бы увидел наш корабль весь целиком, как он выглядит снаружи, под равнодушным посторонним взглядом. Секция за секцией словно переливались из одной части пустоты в другую. В его движении, в самом нахождении его здесь, где десяток атомов едва ли можно насчитать в кубическом километре пространства, было что-то противоестественное.
Преодолевая внутреннее сопротивление, почти физически его ощущая, я встал и отошел от пульта. В любом случае подобное решение могла принять только вся команда. Никто не давал мне права единолично распоряжаться чужими судьбами.
Включив интерком, я проговорил в микрофон:
— Соберите всех в кают-компании. Мне нужно срочно поговорить с командой.
В самом большом на «Рендболле» помещении, напоминавшем холл старинной гостиницы, собралось человек двести. Впервые я увидел, насколько уменьшился экипаж «Рендболла», и подумал, как трудно нам будет справляться с таким огромным кораблем.
Я не знал, с чего начать разговор. Техники, механики, бывшие рабосты, развалившись, сидели в старинных дорогих креслах. Пестрые, по большей части изодранные мундиры и грязные, но внимательные лица окружали меня. Поймут ли они?
Захотят ли меня поддержать, или после всех испытаний нам предстоит в конце концов стать добычей имперского флота?
Я не чувствовал контакта с окружающими людьми и потому начал неуверенно:
— Вот уже несколько дней этот корабль принадлежит нам. Ни Комор, ни Тетрасоюз больше не властны над нашими судьбами. Теперь мы должны решить, что делать дальше. Свобода слишком дорого досталась, и ее придется защищать. Для этого «Рендболл» должен оставаться боевым кораблем. Вы знаете, что это значит.
Наверное, те из вас, кто ждал после победы легкой жизни, сладкого куска пирога, отобранного у других, будут разочарованы. Они могут покинуть корабль.
Спасательные шлюпки и запас провизии для них найдутся. Недалеко от нас система Зет Лиры. Там есть старые дикие поселения. Может быть, им повезет и ищейки Комора найдут их не сразу. В любом случае они сами будут отвечать за свою судьбу.
Меня слушали молча, внимательно, но равнодушно, словно все, что я говорил, не имело к ним отношения.
— Нам нужно топливо. Нам нужен провиант и запас воды. Как только мы подойдем к каботажным линиям, рир-локаторы засекут нас. Даже если этого не произойдет, во время атаки на транспортник он обязательно пошлет сигнал бедствия.
— Для того чтобы уничтожить транспортник, нужно не больше двух секунд. Никакой радист не успеет… — произнес волосатый детина из первого ряда.
Всмотревшись в него, я узнал Гринсона. Артиллериста, из-за которого мне пришлось самому сесть в боевую шлюпку. Видимо, он пользовался среди команды большим авторитетом, и потому я продолжил очень осторожно, внимательно наблюдая за его реакцией.
— Но ведь нам не надо его уничтожать. Я уже говорил: нам нужны вода, продовольствие, топливо. Для того чтобы получить их, надо захватить транспортник по возможности целым.
— Огнем наших пушек можно сбить все его антенны!
