Но мне никогда не хватало скромности. Он вздохнул и, вытянув руку к Сфере мира, положил ее поверх моей. Его примеру последовали все остальные витязи.
Прежде чем я успел опомниться, прежде чем успел остановить их, в центре круга сверкнула молния. А когда грянул гром и прокатился в высоком светлом небе Ангры, я уже стоял на знакомой лесной поляне.
Трава у моих ног еще хранила отпечаток тела огромного зверя. Из дымки предрассветного тумана прямо передо мной, словно из небытия, из глубин человеческого забвения, из пропасти прошедших времен, вознеслись ввысь деревянные шпили, бревенчатые крепостные стены, ворота со смешными кармическими фигурками.
Над лесом шел тихий ласковый дождь, а над городом светило восходящее солнце.
Тучу уносило к западу, но дождь все еще шел. Все еще шуршал по траве, смывая старые следы и вычерчивая на земле свои неведомые письмена.
Наконец, ворота города распахнулись… Всадник двигался неуверенно, часто останавливаясь, иногда подолгу кружил на месте.
И тут страшное сомнение ударило меня в самое сердце.
Я забыл, как много отняли у меня чужие пространства, я забыл, в каком теле вернулся сюда, и не подумал о том, что она не сможет узнать меня, никогда не поверит и не примет того, что произошло…
А дождь все шел, и моя Каларуни медленно ехала к лесу, опустив поводья, задумчиво глядя вниз, словно старалась прочесть письмена дождя. Или, быть может, повторяла про себя слова, которые собиралась сказать на прощание невиданному сказочному зверю…
Уже у самого леса она спешилась, откинула с головы капюшон плаща и, все еще не замечая меня, медленно подняла глаза к тому месту, где совсем недавно лежал левран.
И тогда пронзительный девичий крик разнесся над лесом, над дождем, смешался с эхом, с запахами цветов, с радугой, вспыхнувшей над полем недавно завершенного сражения:
— Ро-о-о-ман!!!
