– Поехали!
Когда телохранители судьи Бове оглянулись, разгоряченные дракой, машина их босса уже выруливала к Елисейским Полям. Они бросились было в погоню, но тут же потеряли машину из виду, а когда, заподозрив неладное, вернулись к магазину, бомжа там уже не было.
Ехали недолго. На площади Пигаль негр приказал водителю остановиться и ударил его рукоятью пистолета по голове. Водитель отключился.
– Выходи! – приказал негр судье; говорил он по-французски с акцентом. – Закричишь – пристрелю!
Не совсем понимающая, что происходит, мадам Бове кивнула, и все трое направились под ручку к фуникулеру, поднимавшему жителей и гостей города с площади на Монмартр. Миновав шеренгу уличных рисовальщиков, троица добралась до станции метро Абиссе и свернула к кварталу старых трех-четырехэтажных зданий, прошла мимо ресторана «Мама Катя», поднялась на третий этаж старого дома. Негр открыл дверь грязной квартиры, где воняло камфарой, мочой и мускусом.
– Куда вы меня ведете?! – опомнилась наконец судья.
Никто ей не ответил.
Негры молча связали женщину, заклеили ей рот. Потом заговорили по-английски, точнее, заспорили – убить ее сразу или сначала помучить? Спорили недолго (мадам Бове побелела от ужаса, вдруг сообразив, что шутками здесь не пахнет), победил здоровенный негр в очках (Инженер), требующий убить судью немедленно. И в это время во дворе дома взвыла полицейская сирена.
Негры замерли, переглянулись, подкрались к окну, выглянули во двор, залопотали на каком-то тарабарском языке и кинулись к двери. Но один вернулся, процедил сквозь зубы на плохом французском:
– Мы еще вернемся!
Бросив к ногам обмершей со страху женщины клочок бумаги с надписью на английском: «Суди по совести!» – он скрылся вслед за своим напарником. Хлопнула дверь. Наступила тишина.
Мадам Бове просидела привязанной к стулу больше часа, пока не поняла, что чудом осталась жива и кошмар кончился. Лишь после этого она попыталась освободиться или хотя бы позвать на помощь. Спустя еще час ее обнаружили на лестнице – со стулом – жители дома.
Команда Тарасова к этому времени, освободившись от грима и одежды «негров», находилась в воздухе. Аэробус «А-300» нес их в своем чреве в Германию.
Там они тоже не задержались, и в шесть часов утра двадцать восьмого декабря по московскому времени Тарасов сошел с борта самолета в аэропорту Шереметьево-2. В общей сложности группа за пять дней совершила вояж по Европе длиной в девять тысяч километров и выполнила три задания «по защите государственных интересов в особо сложных условиях».
На звонок ответил уверенный женский голос:
– Алло? Кто говорит?
– Извините, – пробормотал Тарасов, – Яну можно к телефону?
– Кто ее спрашивает?
«Владислав», – чуть было не брякнул Тарасов.
– Роман.
Пауза.
– Ее нет дома.
– А где я мог бы ее найти? Мобильник не отвечает…
– Она поехала на выставку.
– Вы имеете в виду ВВЦ?
– Нет, она поехала на выставку ледовой скульптуры в сад Баумана. – Еще одна пауза. – Вместе с Геннадием.
– Понятно, – пробормотал Тарасов. – Извините… – Он хотел положить трубку, но собеседница вдруг быстро сказала:
– Яна не хотела ехать… если не побоитесь, найдите ее там, она будет рада.
– Вы так думаете?
Собеседница – очевидно, мать Яны – хмыкнула.
– Я это знаю, молодой человек. Мой вам совет: начали – заканчивайте! Не останавливайтесь на полдороге. Я вас не знаю совсем, но дочь рассказывала… Если вы… – Она замолчала.
– Как честный человек я теперь обязан жениться, – улыбнулся Тарасов.
– Где-то так, – улыбнулась, по-видимому, в ответ мать Яны. – Наверно, вы действительно сильный человек и сможете изменить…
Он подождал продолжения.
– Что?
– Существующее положение вещей. Жизнь Янки. Геннадий ей не пара. Всего хорошего.
В трубке послышались гудки отбоя.
– Он и мать достал… – вслух проговорил Тарасов. – Что ж, спасибо за совет, мамуля. Я им, пожалуй, воспользуюсь. Пора окончательно отвадить этого козла ходить в наш огород.
Подумав, он набрал номер телефона Грозы:
– Лейтенант, ты сильно занят?
– Собираюсь завалиться спать. Вот только пивка хлебну. А что?
– Собери ребят и подъезжай с ними к саду Баумана.
– Зачем? Нам дали новое задание?
– Вы нужны мне лично. Увидите меня, сразу не подходите, но будьте рядом. Может быть, ваша помощь и не понадобится. Однако этот наглец уважает только силу, поэтому стоит эту силу показать, чтобы он запомнил на всю жизнь.
– Ты кого имеешь в виду?
– Одного очень нехорошего человека.
– Понял. Через час будем на месте.
Тарасов потрогал щетину на подбородке, взялся было за бритву, но потом решил не тратить время на прихорашивание. Вид у него был еще тот: глаза ввалились, нос заострился, щеки впали, колючая поросль усеяла подбородок – сразу видно, серьезный мужчина. Лучше с таким не связываться.
Владислав усмехнулся и начал переодеваться.
Через сорок минут он оставил машину возле метро и направился к саду имени Баумана, на территории которого проходил международный фестиваль и выставка ледовых скульптур «Сказки народов мира». Яну Тарасов не осуждал. Они еще неделю назад договаривались посетить выставку, но потом он улетел на задание, а она, не дождавшись его возвращения (он даже позвонил только один раз – из Германии), приняла, очевидно, предложение Геннадия. Хотя мог быть и другой вариант: бывший друг-любовник (мужем назвать его не поворачивался язык), поддерживаемый отцом Яны, просто заставил ее пойти с ним силой.
Нынешний сад имени Баумана некогда представлял собой усадьбу Голицыных. Потом она на некоторое время попала в собственность московских купцов. В начале двадцатого века князь Голицын Николай Дмитриевич выкупил свою бывшую усадьбу на Старой Басманной и передал ее Москве для устройства городского сада. В советские времена к саду присоединили территории трех соседних усадеб, и здесь появились грот, горка и вековые дубы. Имя саду дали автоматически: все вокруг носило имя знаменитого революционера – район, станция метро и памятник. На эстраде сада часто проходили концерты, устраивались танцы для молодежи и по вечерам показывали кино.
В начале девяностых годов прошлого века вокруг этого уголка патриархальной Москвы развернулось настоящее сражение, инициированное желающими его купить. Но жители района отстояли свое достояние, и сад начал возрождаться. Практически каждый год здесь проходят массовые гулянья и проводятся праздничные мероприятия. Выставка ледовой скульптуры была одним из таких мероприятий, на которое съезжались не только жители Москвы, но и гости из других городов России.
